Поймай меня, или Моя полиция меня бережет

Пришлось впопыхах черкнуть ему несколько слов и оставить записку у дежурного.

И я помчалась к себе…

Моя «берлога» – кабинет в дальнем крыле местной школы, с отдельным входом и трогательной клумбой перед ним. На скамейке у двери уже ждали трое, и, судя по их настрою, задержись я еще на полчаса, драки бы не миновать.

– Опаздываете, госпожа домовой! – попеняла мне бойкая старушка в трогательном платочке.

Две гномки кивнули в знак приветствия и продолжили препираться.

Я вздохнула и вынула ключи.

– Исключительно в интересах следствия!

– Ой, да неужто того охальника нашли? – Глаза бабки Марьи сразу заблестели. – Ну этого, как его… Кукольника!

– Ищем, – веско ответила я. – Кое-какие подвижки есть. Только никому, ладно?

Она закивала, а я улыбнулась про себя. Уже к концу дня половина города будет знать, что полиция буквально носом землю роет и вот-вот сцапает Кукольника. Вдруг это заставит его допустить какую-нибудь оплошность?

Может, и глупо, но умных мыслей у меня не нашлось.

Впечатленная новостями, бабушка Марья позабыла, зачем пришла, и разом исцелилась от хромоты, сердечных болей и радикулита. Вон как резво припустила к местному стихийному рынку – настоящему кладезю слухов и сплетен! Хотя слово «клоака» подходит больше.

Я забрала почту из ящика, который буквально разбух от писем, и бегло просмотрела конверты. Так, это ожидаемо… это понятно… В самом низу стопки меня подстерегал неприятный сюрприз: рецидивист Сидоров по кличке Профессор освободился из мест лишения свободы! Причем выпустили его еще неделю назад, а мне удосужились сообщить только теперь.

Еще одна проблема.

Может показаться, что на моем участке живут сплошь противоправные элементы. На деле улочки мне достались тихие, просто общаюсь я в основном с самыми буйными жильцами: алкоголиками, хулиганами и тунеядцами. И, конечно, с бесчисленными жалобщиками. Эти вроде бы безобидны… примерно как понос.

Первыми в мой кабинет ввалились сестры Эдукан. Гномки не преминули потолкаться плечами в дверях и чуть не выломали косяк.

Угомонились они только после моего рыка:

– По очереди! – Подумав, я уточнила: – Старшая – первой.

Сестры неприязненно переглянулись, и Бранка уступила Сигге, которая была старше на целых пять минут.

Спор их я слышала раз сто: сестры препирались, кому какая часть дома принадлежит. Одна жилая комната выходила окнами на юг, другая на север. Следовательно, в первой было уютнее зимой, а во второй летом. Так что обострения семейных отношений случались как раз в межсезонье.

Честно говоря, их мелкие склоки надоели мне настолько, что терпения хватило ненадолго. Сколько можно уговаривать и мирить?!

В общем, я послала их на три буквы… то есть в суд.

Гномки на меня обиделись. Как же, такого развлечения лишили! В суде-то цирк устраивать не позволят, и повторно туда не обратишься…

– Мы думали о тебе лучше! – заявила Сигге и промаршировала к выходу.

Ей недоставало только рогатого шлема и боевой секиры.

– От тебя мы такого не ожидали! – вторила ей Бранка.

Сестры вышли, и я выглянула в окно. Они рука об руку направилась к своему дому (как раз через дорогу), беседуя вполне мирно. Видимо, помирились на почве недовольства мной.

Дурдом!

Я вздохнула, мечтая о пяти минутах тишины.

Передохнуть мне не дали: дверь снова распахнулась, и в мой кабинет вплыла дама.

Комната, и без того небольшая, сразу стала возмутительно тесной.

Говорят, черное стройнит, однако пышным телесам посетительницы это было как мертвому припарка. Трикотаж безжалостно обтягивал все складки и изгибы фигуры, тонкие бретели платья впились в белоснежные плечи, а кокетливая шляпка леопардовой расцветки дополняла это великолепие.

– Здравствуйте, мадам Цацуева, – уныло поприветствовала я.

– И про какое здоровье вы таки говорите?! – агрессивно начала она, легким движением бедра закрывая дверь. – Я худею от такого безобразия!

По-моему, сбросить десяток-другой килограммов ей бы не повредило, но высказывать это я поостереглась.

– У вас есть новые жалобы? – поинтересовалась я сухо.

Слово «новые» было ключевым. Хобби мадам Цацуевой – кляузничество – до печенок достало всех соседей. А уж как это опротивело мне!

– Таки да! – согласилась она едко. – А вам, милочка, за это деньги платят! Вот и работайте!

Я только вздохнула, проглотив крутящийся на языке ответ.

– В письменном виде?

– А как же! – Мадам Цацуева задрала все три подбородка. – И на копии вы мне распишитесь. А то я уйду, а вы фьють – и выкинете мое заявление!

И указала глазами на корзину, действительно переполненную бумагами.

Сдержалась я с трудом.

– Позвольте? – и требовательно протянула руку.

Мадам Цацуева вручила мне десяток листков, исписанных убористым почерком, и я чуть не застонала.

А ведь придется проверять! Еще и ответы писать. Закон об обращениях граждан, будь он неладен.

– Присаживайтесь, – предложила я, бегло просматривая бумаги.

– Я постою! – гордо отказалась визитерша.

Подозреваю, она попросту опасалась, что стулья не выдержат такого напора красоты.