Поймай падающую звезду

Вчера ни у кого не было ни бороды, ни усов, подумал Виктор, хотя это еще ничего не значит. Нет особой проблемы в том, чтобы их наклеить, актеру, например, или женщине, с которой он провел ночь. Он взял сумку и направился к выходу, чтобы сесть в такси, которое, как язвительно заверил его портье, вот-вот должно подъехать. И в самом деле, такси подъехало, Виктор расположился на заднем сиденье, велел таксисту поспешить в аэропорт, после чего надорвал конверт и вытащил книгу. Как он и догадывался, это был сборник коротких рассказов, которые будут изданы после его смерти. Он начал читать первый рассказ, потом перескочил на второй, а затем и на третий. Что-то здесь не так, подумал Виктор, потому что эти рассказы вовсе не походили на те, которые он обычно писал. Правда, некоторые фразы звучали вроде бы похоже, но все остальное, в особенности сюжеты, резко отличалось от всего написанного им прежде. Неужели я настолько изменился, подумал Виктор, что не могу сам себя узнать? Он перелистал книгу, нашел страничку с заметкой об авторе и прочитал:

«Виктор Дугайлич, рассказчик и романист, один из самых значительных авторов Балканского полуострова. При жизни опубликовал шесть книг. Рассказы данного сборника воссозданы студентами славистики нескольких германских университетов на базе набросков и записок, оставшихся после его смерти».

— Что за чертовщина, — пробормотал Виктор, — откуда еще взялись эти студенты?

Таксист посмотрел на него в зеркальце:

— Вы что-то сказали?

— Нет, — ответил Виктор и посмотрел на часы: до вылета оставалось пятьдесят минут. — Но если мы не поспешим, то опоздаем.

— Если поспешим, — отозвался таксист, — то заплатим штраф.

— Я заплачу, — пообещал Виктор, и тут же почувствовал, как таксист придавил педаль газа.

Он вновь обратился к справке об авторе, и тут заметил предложение, которого — он был готов поклясться! — только что тут не было: «Погиб в Ганновере во время транспортного происшествия осенью 2007 года».

— Потише, пожалуйста, помедленнее! — крикнул он таксисту и похлопал его по плечу; тот обернулся к пассажиру:

— Думаете, слишком быстро? Не беспокойтесь!

И пока таксист улыбался ему, Виктор Дугайлич смотрел, как автомобиль вылетает на встречную полосу и врезается в грузовик с прицепом. Надо было остаться у той женщины, подумал он, после чего услышал, как корежится и ломается металл под оглушительный грохот и скрежет. Это длилось недолго — пять, от силы шесть секунд. Потом наступила тишина. А потом и ее не стало.

Родослав Братич

Фотография без отца

Все мы подавлены ужасной раной на шее отца, с которой свисают и тянутся слизистые нити, совсем как на колышках, по которым вьется созревающий горох. Он тает прямо на наших глазах, и никто ему при этом слова сказать не смеет.

Расцветшая отцовская рана цветет и лопается, разбрызгивая сукровицу во все стороны. Пусть яд вытечет из его раны. На краях она схватывается корочкой, густая слизь затвердевает. Из центра течет черная сукровица, стягивает ему горло и причиняет дьявольскую боль; рана превращает отца в карикатуру. Нерв, тянущийся от уха и разветвляющийся по всему лицу, сковывает голову, пульсирует, перенося яд и горечь. Он жестоко напоминает ему о хрупкости жизни.

Я сижу у кровати, на которой лежит отец, похожий на распятие. Язык одеревенел и у меня, и у него, его слова скоромны и отвратительны. Он смотрит сквозь меня прямо в сливовый сад. Исчезает среди деревьев в неизвестно каких таинственных пределах. (Словно молится о спасении, а мы этого не слышим.) Там он увидит мяч с прилипшей к нему щетиной Ешниного борова. Теперь он знает, кто спрятал его и превратил в демона. Теперь ему доступны разгадки всех тайн, своих и чужих.

Отцовская рана, открывающаяся вновь и вновь, получена им на прошлой войне, и теперь она возвращает его в грязные окопы, чтобы напомнить о пережитых им муках. Так жизнь возвращается на круги своя и превращается в страдание.