Пойман с поличным. О преступниках, каннибалах, сектах и о том, что толкает на убийство

Если бы мы провели ранний скрининг детей на психопатию, стало бы лечение более эффективным? В главе 1 мы обсуждали, что психопатов, которые уже совершили насильственные преступления, можно относительно успешно лечить, но как насчет ребенка, проявляющего психопатические наклонности? Что ж, как свидетельствуют факты, лечение – в форме определенных видов терапии и лекарств – работает, и чем раньше оно начнется, тем лучше[41]. Но давайте проясним: это не столько лекарство, сколько своеобразная настройка. Ребенок не вырастет ярко выраженным психопатом, если он научится приспосабливаться к обществу и контролировать свои побуждения. Саму психопатию невозможно искоренить, но человека можно сделать «функционально успешным». Возможно, все это немного напоминает «Заводной апельсин». Однако прежде чем кривить лицо, подумайте вот о чем: психопат несчастлив или живет неполноценной жизнью, так что не думайте о том, является ли он «хорошим» для общества или нет. Терапия способна помочь таким людям управлять своим состоянием, а сопутствующим результатом выступает то, что они могут стать более продуктивными (и потенциально менее опасными) членами общества.

Проблема в том, что большинство таких детей не получат необходимых поддержки или лечения, даже несмотря на то, что на ранней стадии терапия, как было показано, обойдется обществу несопоставимо дешевле, чем последствия их будущих действий. Некоторые исследования, приведенные в документальном фильме 1995 года «Опасное меньшинство», показали, что на лечение уйдет примерно одна тысячная стоимости тюремного заключения для взрослого человека, не говоря уже о жизнях, которые можно спасти.

Для всего этого нет однозначного решения, но нам как обществу определенно следует вести более открытый диалог, подобный тому, что предлагает доктор Маршалл. Однако мы также понимаем, по какой причине эта тема вызывает у людей дискомфорт и почему решительные действия так трудно осуществить на практике.

3. Безумие. Демономания, уголовная ответственность и христианская танцевальная музыка

Когда люди слышат об ужасных убийствах, они по привычке спешат заявить, что преступник, совершивший их, должно быть, безумен. И их легко понять. Но что это на самом деле означает?

Считают ли они, что у всех убийц должно быть психическое заболевание, заставляющее их творить подобные вещи? Если так, то статистика этого не подтверждает. Многочисленные исследования среди лиц, совершивших насильственные преступления, показывают, что у большинства убийц нет признаков серьезных психических расстройств. Доктор Майкл Стоун, судебный психиатр из Колумбийского университета, собрал подробную базу данных о многоэпизодных убийцах[42] за последние сто лет. В 2017 году он пришел к выводу о том, что около 65 процентов из них не страдали диагностируемым психическим расстройством. По словам доктора Стоуна, большинство убийц испытывали гнев и действовали, исходя из глубокого чувства несправедливости, которое нарастало с течением времени. Они не были признаны невменяемыми.

Тем не менее широко распространено представление о неразрывной связи между тяжелыми психическими заболеваниями и склонностью к преступлениям, особенно к убийству. Мы даже в разговорной речи часто обращаемся к клинической терминологии, и неудивительно, что эти слова часто используются некорректно. Как часто вы слышали, как кого-то называют психом? Или как кто-то употребляет слово «шизофреник»? Человек, произносящий его, вероятно, имеет в виду кого-то с изменчивым поведением или темпераментом и, возможно, склонного к перепадам настроения.

Согласно руководству DSM-5, которое в настоящее время является ключевым диагностическим инструментом[43], используемым специалистами в области психического здоровья, такие черты даже близко не стоят с симптомами человека, страдающего шизофренией. Вероятно, в действительности имеется в виду диссоциативное расстройство идентичности, также известное как расстройство множественной личности, но с точки зрения симптомов это все равно неверно[44].

Такое некорректное использование клинической терминологии подчеркивает устоявшуюся традицию стигматизации душевнобольных, поэтому хотим сразу отметить, что люди, страдающие серьезными расстройствами психики, нередко становятся жертвами разного рода преступлений, а не теми, кто их совершает. При этом в запущенных случаях тяжелобольные зачастую представляют опасность и для себя, и для окружающих. Считать психическое заболевание единственной причиной, по которой кто-то совершает убийство, в лучшем случае значит чрезмерно упрощать ситуацию, а в худшем – впадать в опасное заблуждение.