Пойманная мечта

— Значит, ты где-то его уронила. Пройди по своему пути еще раз.

Хорошая идея: вернуться в ту точку, откуда начал, и найти место, где все пошло наперекосяк.

Кейт достала листок бумаги из самого низа стопки в углу стола. Тут стояло ее имя и время, когда все изменилось.

— Мне нужно идти, — сказала она. — Просто ищи, пока не найдешь. Сконцентрируйся, Белла. Ты не первый раз попадаешь в такую ситуацию, и я сейчас не могу сидеть и обсуждать с тобой это. У меня очень много дел.

Слишком много. Кейт повесила трубку, не обращая внимания на обиженное прощание Беллы. Племянница понятия не имела, как ей повезло, что приходится волноваться только о дурацком украшении. Ее собственная проблема была гораздо серьезнее.

Она была достаточно большой, чтобы разрушить ее жизнь.

И что хуже того, она могла разрушить жизнь любимого человека.

Дом казался странно пустым. Оливер посмотрел на часы. Шесть пятнадцать. Он не опоздал. Он вернулся раньше обычного, потому что пообещал провести время с матерью перед мероприятием — ежегодной благотворительной вечеринкой по сбору средств для детей, и Оливер вместо своей матери должен был представлять главную награду. Она хотела удостовериться, что сын точно помнит, с кем ему обязательно надо поговорить, вероятно, потому, что они входили в список самых богатых людей и могли стать потенциальными спонсорами.

Но леди Дороти не было в гостиной. Как и Беллы. Почему это так его расстраивало? А, точно. Сегодня Оливер узнал о прогрессе Уолли: химиотерапия уменьшила опухоль до такого размера, когда ее можно оперировать без риска серьезных осложнений. Белла будет счастлива узнать об этом. Именно о Белле думал Оливер, когда проверял последние анализы Уолли. Он представлял себе, как радость отразится в ее глазах, а потом распространится по всему лицу, и он знал, что она выльется в одну из тех улыбок, которые способны осветить самую темную комнату. Он не мог отрицать, что с нетерпением ждал того момента, когда сообщит ей новости.

Но ее здесь не было.

Оливер спустился по винтовой лестнице и направился к кухне. Ивонн, приходящая экономка, помимо остальных обязанностей готовила еду и оставляла ее на кухне. Сейчас Белла отвечала за разогрев и подачу ужина, и Оливер знал, что обычно она ест вместе с леди Дороти.

Это позволяло ему оставаться на работе, сколько потребуется, и не волноваться о рутине, которая была, как никогда, важна из-за здоровья матери.

Оливер решил, что они обе могут быть в кухне. Может, уровень сахара упал ниже нормы после инъекции инсулина, и Белла решила подать ужин раньше обычного.

Но кухня тоже была пуста.

Очень странно. И тревожно.

Оливер ходил из одной комнаты в другую, и тишина давила на него, заставляя сильнее почувствовать размер дома. Он был огромным. Странно, что здесь жили всего двое.

Трое, если считать Беллу, подумал он.

А кто бы не стал считать Беллу? Рот Оливера перекосился в кривой усмешке. Учитывая размер личности Беллы, она занимала в три раза больше места, чем обычный человек.

Усмешка исчезла, но Оливер поймал себя на мысли, что хочет услышать звуки кантри.

Например, из гостиной. Библиотеки. Музыкального салона. Ноги сами несли его туда, потому что он помнил, как был здесь последний раз. Играла ужасная музыка, и лицо его матери светилось от счастья и гордости. Казалось, в доме стало больше кислорода.

В салоне никого не было, но он заметил на столе чашку с недопитым чаем. Тут же стоял молочник, а рядом лежал глюкометр, из которого до сих пор торчала тест-полоска, и пустая ампула из-под инсулина.

Оливер раздраженно вздохнул: иголку следовало сразу выбросить.

Где же она?

Подняв голову, Оливер заметил, что стеклянные двери музыкального салона открыты. Он увидел фигуру, стоявшую посреди лужайки, — его мама, завороженная мерцанием моря в мягком свете заходящего солнца.

Оливер с облегчением вздохнул и отправился на улицу.

— Мама! — позвал он, подходя ближе. — Как ты?

Леди Дороти не ответила. Она даже не повернула голову.

— Где Белла?

Оливер словно и не ждал ответа. Может, он инстинктивно знал, что его не последует. Он действовал на автомате, когда наклонился, чтобы поцеловать мать в щеку. Но до того как его губы коснулись щеки, он понял, что что-то не так.

Леди Дороти продолжала смотреть на море, не замечая его присутствия. Свет горел, но никого не было дома. Оливер знал, что происходит. Ему не нужно было трогать ее кожу, чтобы понять, что она влажная и холодная. И ему не нужно было измерять учащенный пульс. Уровень сахара снизился до опасного предела, и через несколько секунд она полностью потеряет сознание.

И она стояла на улице. Одна.

Быстро и уверенно Оливер, подгоняемый яростью и страхом, поднял мать на руки, словно она совсем ничего не весила, и понес ее в дом, через музыкальный салон к кухне, где почти врезался в Беллу, сбегавшую по ступенькам.

— О боже, — выдохнула она, бледнея. — Что случилось?