Пойманные под стеклом

Кажется, что все внезапно забыли, что Сайлас и я все еще находились в немилости, потому что притащили чужаков. Нас приветствовали как героев, хотя мы ничего не совершили. Что-то внутри заставляет меня сомневаться, вероятно, эта миссия будет совершенно абсурдна?

Мы настоящие смертники?

Наверное, Сайлас был прав, когда сказал: «Если мы хотим выйти живыми, тогда нам стоит исчезнуть как можно скорее.» И мы все еще могли бы сделать это. Как только мы покинем стадион, мы могли бы побежать в западном направлении и никогда больше не возвращаться.

К нам через толпу протискивается Джаз и передает мне маленькую, гладкую раковину.

— Мне жаль, что я приклеила одну к твоим друзьям, — говорит она.

— Откуда они у тебя? — я рассматриваю ракушку в моей руке.

— Они принадлежали моей маме. Папа подарил ей их в день моего рождения. Он хотел сделать из них бусы, но так и не начал. Ну да, и с тех пор они всегда в кармане моих брюк.

— Я не могу ее принять, — говорю я.

Ракушки невероятно дорогие. Они импортируются с побережья и стоят бешеных денег, если покупать их в Куполе. Действительно богатых людей можно узнать потому, что они носят украшения из ракушек или декорируют ими квартиру.

— Ты берешь ее не навсегда. Только на время. Когда ты вернешься, ты отдашь мне ее назад, — объясняет Джаз.

Я благодарю ее и убираю в карман на груди.

— Готовы? — спрашивает Дориан.

В последний час ему удалось убедить Петру, что его участие в миссии необходимо. По меньшей мере это его версия истории. Хотя скорее всего Петра послала его, чтобы он мог следить за нами.

— Нет! — жалуется Мод. У нее новые теплые сапоги и пальто, подаренное Джаз. — Я хочу позвонить. И у меня встреча сегодня вечером с адвокатом. Дайте мне по крайней мере попрощаться, — несколько людей хихикают.

Я перекидываю рюкзак через плечо, а рюкзак Мод через другое, открываю вентиль моего кислородного баллона и, пробираясь через толпу, выхожу наружу.

Покидая стадион, я бросаю последний взгляд через плечо, Петра стоит немного в стороне от толпы и смотрит нам вслед.

За ее твердостью и неуступчивостью появляется что-то, чего я никогда раньше не видела у нее. Я иду дальше, и когда оборачиваюсь во второй раз, понимаю, что это страх.

Вокруг нас бушует настоящая пурга. Нам на встречу поднимается ветер и двигаться вперед практически невозможно. Прежде всего, он может скрывать шум надвигающейся армии.

Его шум легко можно спутать с Ципом или грохотом танка.

Я сочувственно смотрю на Мод, которой особенно тяжело передвигаться по снегу, я по крайней мере тренировалась. Теперь в компании Сайласа и Дориана я должна чувствовать себя более увереннее чем по дороге к Роще мятежников, когда я была в одиночестве, с Беа и Мод.

Но по какой-то причине уверенности поубавилось. Вероятно, это от того, что я знаю слишком много. Например то, что Инджер мертв, хотя Сайлас был рядом, чтобы защитить его.

Вероятно, это потому что мне не нужно быть смелой, когда руководство взял на себя кто-то другой. Или я просто сдалась.

Кажется, мы бежим целую вечность, Мод всегда шла впереди нашей группы. Мы делаем только одну паузу, чтобы посмотреть карту и съесть по половине груши.

От холода лицо Мод покраснело и ее ресницы заледенели. Я хочу обхватить ее лицо руками, чтобы согреть его ладонями, но она только отмахивается, когда я приближаюсь к ней. У меня нет мягкости Беа.

Дориан, который наблюдал за этой сценой, снимает шерстяную шапку и протягивает ее Мод, не глядя на нее при этом. — Вот возьми, — говорит он и Мод сразу надевает ее.

— Она не может замерзнуть раньше, чем мы вообще доберемся до назначенного места, — шепчет он мне, когда снова встает в ряд со мной. — Если что-то случится со старой Мод, тогда Роще мятежников наступит конец.

Беа

Они называют помещение, в которое ведут нас, комнатой для переговоров, но в действительности это скорее похоже на комнату для допроса. Два здоровых, как быки, смотрителя сидят напротив нас за столом и пристально нас изучают.

Они делают вид что ждут, когда придет их босс. Раньше это начаться не может, но это только прикрытие. На самом деле, они просто пытаются запугать нас.

Я пытаюсь спрятать свой страх, в то время как я должна казаться измотанной. Настолько, что едва могу удержаться на стуле.

Наша история о том, что солдаты спасли нас из снежного сугроба, и если рассказ должен быть правдоподобным, я не должна бояться их.

Мы здесь исключительно потому что хотели помочь министерству, объяснить, что произошло с нами.

Потому что мы хотели помочь схватить наших захватчиков и бороться с терроризмом.

Квинн использует другую тактику. Он все время нетерпеливо качает ногой и громко иронизирует обо всем возможном.

Время от времени он демонстративно поворачивается к огромным часам на стене и уже дважды осведомлялся у служащих о боссе.

— Он уже в пути, — оба раза был один и тот же ответ надсмотрщика, который последовал после слишком сильно подчеркнутого «Сэр». Я сомневаюсь, что надменная игра, которую использует Квинн, выгодна для нас, так как оба наши охранника кажется сердятся все больше и становятся все более недоверчивыми.