Пойманные сном

Выбрав четыре книги (а то вдруг Линь Тай с Касьянушкой обидятся? А уж их пристрастия всем известны) и попросив засунуть в пакет к ним и справочник "Маршрутов", Лёхин огляделся.

- Степаныча сегодня нет?

- Нет. Он завтра, сказал, будет.

Степаныч торговал подержанными книгами. Правда, назвать его букинистом язык не поворачивался. Бывший бухгалтер, выйдя на пенсию, он заскучал. А пенсия пришлась на трудные годы, а дети - бюджетники, по два-три месяца без зарплаты. И Степаныч решился продать домашнюю библиотеку, с чем и заявился на рынок. На фоне тогдашнего книжного дефицита торговля классикой шла неплохо. Трудные годы прошли, но Степаныч втянулся. Теперь он единственный на рынке торговал безо всякой выгоды для себя. К нему приходили те, кто подчищал личную библиотеку, а книги просто так выбросить жаль - пусть хоть в хорошие руки попадут. Он скупал книги у тех, кто переезжал, кто прибирался в доме умерших родственников, кто пытался хоть за копейки избавиться от неудачной покупки. Степаныч любил читать и общаться. Рынок ему дал желаемое. Поэтому его нисколько не пугало, что деньги от проданной книжки он тут же отдавал за "новое поступление" на его прилавок.

Лёхин у Степаныча брал детективы ранних, перестроечных серий. Цель такую поставил - серии закончить. У Степаныча имелся список Лёхиных серий, и чуть что - книги он откладывал. Поэтому Лёхин наведывался к нему почти каждый день.

… Через пятнадцать минут Лёхин доел обед, упакованный Елисеем, и присел к Хамиду - астраханскому татарину, круглолицему и большеглазому, лет на десять старше. Хамид только-только вынул нарды и с улыбкой кивнул Лёхину. Полчаса на игру есть.

Но, даже погрузившись в суховатый перестук шариков по "дорожкам" деревянной коробки, Лёхин невольно прислушивался к назойливому разговору почти над головой: сидели игроки у киоска. Две продавщицы, торговавшие арбузами, заинтересованно обсуждали утреннее происшествие.

Из их беседы Лёхин понял, что главная новость рабочего дня прошла мимо него.

Ближе к концу ночи, когда сторожа в очередной раз обходили территорию, сопровождавшая их свора рыночных псов вдруг обгавкала угол стоянки, где обычно разгружали фруктово-овощные фургоны. Псы лаяли не свирепо, как на бродячего кота, не энергично, как на пьяницу, а как-то осторожно, словно в этом углу кто-то и был, но для псов слишком непонятный.

Стоянка освещалась хорошо - и сторожа сразу углядели тело. Вокруг никого. Сторожа открыли ворота на стоянку, и первый поверхностный осмотр тела показал, что человек не пьян, но что-то с ним не так. Один предположил обморок - мол, избили мужика (тому под сорок что-то), но вроде дыхание у неизвестного нормальное. И сторожа решили: главное - человек дышит, а всё остальное - дело для "скорой". И вызвали. По объяснению сторожей: человек хорошо одет и не пьян - дежурные "скорой" прислали "Реанимацию". Но приехавшие на "Реанимации" осмотрели тело, почесали в затылке и, ничего не сделав, сунули тело на носилки, носилки в машину и уехали.

И сейчас продавщицы, пользуясь спадом покупательской волны, вовсю обсуждали, что же с бедолагой произошло, если: он трезв, прилично одет, без травм на теле. Сначала подумали, наученные сериалами, на кОму. Но вспомнили: сторожа сказали - дышал нормально. Потом решили - заболел редкой болезнью, и разговор плавно перешёл на болячки личные и родных.

Дальше Лёхин слушать не стал - игрой увлёкся. Да так, что все звуки рабочего места воспринимались только фоном к стуку изредка подпрыгивающих шариков.

- Лёхин! - позвали со стороны.

Первым делом он глянул на часы мобильника. До конца перерыва ещё минут десять. Кому неймётся его тревожить?

- Лёхин!! - заорали уже две продавщицы, только что обсуждавшие утреннее ЧП. - Оглох, что ли? Тебя уже который раз по радио зовут!

Изумлённый, Лёхин прислушался: "… колин Алексей Григорьевич! Немедленно подойдите в кабинет директора!" Нервный женский голос ещё раз повторил объявление, а затем по рыночному радио пошла обычная реклама.

- Извини, - всё ещё сильно удивлённый, сказал он Хамиду и пошёл в офис, заинтригованный и гадая, что же приключилось.

В приёмной сидела целая толпа народу, и Лёхин от неожиданности попятился, не сразу признав знакомцев в деловых костюмах и с военной выправкой. Честно - чуть не удрал. Но его успели заметить - и бесстрастные физиономии дрогнули в улыбке. Не подходя к нему, закивали, негромко приветствуя:

- Лёхин, привет!

- Как жизнь, старик!

Так, телохранители Комова. Значит, он у директора… Пятеро, от неожиданности показавшиеся толпой, сразу стали роднее родных. Лёхин с облегчением обменялся рукопожатием с каждым и только хотел спросить, что случилось, как обнаружил: рядом с секретаршей, чья спина доской закаменела от значительности момента, приютился ещё один, чем-то смутно знакомый. Тоже, как у комовских ребят, строгий костюм, тоже сосредоточенно внимательные глаза. Неизвестный явно поколебался - и коротко кивнул. И - Лёхин узнал. И сообразил, кто ещё сидит в кабинете директора рынка и по чью душу пришёл.

Дух перехватило, и он жалобно и тихонько сказал: