Пойманный свет

Стоя в дверях и держа руку на выключателе, она вдруг поняла, что хочет, чтобы Чанс согласился работать в семейной компании и оставил ее няней. Тогда она увидит, как вырастут эти дети.

Глупые мечты. Опасные мечты.

Хотя… Врачи не знали, сколько времени Джейсон пролежит в коме. А она не собиралась его оставлять. Если Тори на следующие восемнадцать лет останется няней, то у нее появится возможность быть матерью.

Разве плохо хотеть этого?

Все будут довольны. Чанс получит помощь в воспитании детей. Она станет своего рода мамой, даже если никогда не выйдет замуж. Все идеально.

Кроме ее проклятого влечения.

Нет. Нельзя оставаться здесь навсегда. Максимум шесть лет. Ей хватит времени получить диплом на вечернем отделении, если постараться.

Нужно думать об этом, а не мечтать о чужих детях.

На следующее утро у Чанса снова была назначена встреча с братом. В костюме и галстуке, он практически выбежал из дому, только в этот раз не забыл поцеловать детей. Когда Чанс остался в одиночестве в джипе, то вспомнил минуту искушения. Ему пришлось приложить усилия, чтобы не побиться головой о руль. Как он мог мечтать о поцелуях с Тори, когда выходки Лилии еще так свежи в памяти?

Он вздохнул. Секрет Тори наверняка его не касается. Она на него работает. Может, если он начнет думать о ней как о сотруднице, то остальные чувства исчезнут?

Чанс вставил ключ в зажигание. «Чем она занимается в свободное время — не мое дело».

Тори — всего лишь няня. Он ни в коем случае не хочет новых драм в своей жизни. А если ее секрет принесет переживания, Чанс ее уволит. И все.

Решение должно было его успокоить, но только встревожило. Чанс сердился и нервничал. Он не хотел увольнять Тори. Он не хотел, чтобы у нее были секреты. Не хотел бороться со своим влечением. Он хотел за ней ухаживать.

И это его ужасно раздражало.

Что в этой женщине такого, что он не может перестать о ней думать, даже когда здравый смысл протестует?

Чанс въехал на парковку руководства «Монтгомери девелопмент», вышел из джипа и на лифте поднялся в офис Макса. Когда двери открылись, оказалось, что диваны и кресла полностью заняты мужчинами и женщинами в серых, черных и синих костюмах.

Его охватило облегчение. Бизнес был его вотчиной. Он отвлечется от Тори, ее секретов и нежных карих глаз.

— Познакомьтесь, это мой брат Чанс, — гордо произнес Макс, завидев Чанса.

Макс представлял остальных, Чанс пожимал руки, неожиданно почувствовав себя частью происходящего. О нем говорили так, словно он уже согласился остаться. Но через некоторое время поведение Макса показалось ему подозрительным.

Почему он так старается быть вежливым? Хочет привлечь Чанса к делу? Старший брат, которого он помнил, был неплохим, но всегда стремился оказаться в центре внимания. Зная, что встанет во главе «Монтогомери девелопмент», Макс ходил за отцом по пятам, пытаясь полностью копировать его. А теперь он внезапно изменился? Встревоженный, Чанс не мог успокоиться. Он предвкушал ссору.

В конце дня он уселся перед столом Макса, а брат занял место в высоком кресле и спросил:

— Итак, что ты думаешь? Похожа «Монтгомери девелопмент» на место, которому ты готов посвятить следующие двадцать лет?

Чанс сухо усмехнулся. Брат не знал, что нарывается на ссору. Он фыркнул:

— Переходишь прямо к делу?

— Я же не знаю, сколько ты тут собираешься пробыть. Так что приходится рубить сплеча.

— Ладно. Хочешь знать, что я думаю? Я думаю, что ты собираешься надавать обещаний, как отец, получить меня, а потом отказаться от них.

Макс открыл рот:

— Эти два дня, по-твоему, ничего не значат?

— Ты такой же очаровательный, как отец, Макс.

Я должен поверить, что ты изменился.

Кресло Макса скрипнуло.

— Продолжай.

— Я лучше просто уйду, прежде чем ты меня обманешь.

— О… — Макс коротко засмеялся. — Я понял. Ты хочешь, чтобы я оказался как отец; чтобы я был плохим, тогда ты сможешь сказать маме, что попытался, но со мной нельзя работать. — Он встал и перегнулся через стол. — Вот что, братишка. Тебе принадлежит треть этой компании. Когда мама умрет, нам достанется по половине. Мы друг без друга никуда. И я не хочу делать всю работу в одиночку. Мне нужна помощь. Так что давай разберемся сразу.

Чанс тоже поднялся:

— Хорошо. Хочешь разобраться? Так начнем же: почему ты мне не сказал, что отец мне по крови родной?

— Потому что я слышал только офисные сплетни. И не собирался передавать их тебе. А теперь у меня вопрос: если ты такой славный парень и любишь маму, то почему за пятнадцать лет не прислал хотя бы открытку на Рождество?

— Я злился.

— Ути-пути.

Услышав, как его большой сердитый брат плаксивым тоном произносит «ути-пути», Чанс удивленно замер. Через несколько секунд он рассмеялся:

— Ути-пути?

Макс снова сел:

— Показалось подходящим.

Чанс снова рассмеялся. Макс указал ему на кресло:

— Так что, боишься со мной работать?

Чанс сел. Если настал момент истины, то пусть он будет искренним. Никаких увиливаний и обвинений. Только правда. Потому что, как ему ни хочется здесь работать, он не может.

— Я не могу тебе доверять, Макс.

— Только потому, что я знал сплетни и не поделился с тобой?