Пойманный свет

Он едва не споткнулся от толчка, а потом зашагал по коридору, ожидая увидеть очередной подарок. Мама купила ему новую мебель, новые костюмы, новую машину — все во имя обустройства его в городе; но Чанс знал, что она пытается отвлечь его от мыслей о Тори. Это не помогало. Время отчасти исцелило раны. Но бывали дни, когда он все еще тосковал по ней. И поэтому его бы не удивило, если бы в кабинете обнаружился агент по недвижимости с папкой, полной предложений.

Со вздохом Чанс открыл дверь и увидел Тори.

Он замер. Потом хотел броситься с ней. Но, очевидно, Тори приехала только для того, чтобы извиниться за то, что бросила его и детей. Она была доброй. Ответственной. Как бы глупо он выглядел.

Тори повернулась на звук открывшейся двери. Ее лицо ничего не выражало. Губы, сведенные в тонкую прямую линию, не улыбались, но и не хмурились. Большие карие глаза, мягкие и печальные, встретили взгляд Чанса.

— Привет.

Чанс шагнул в комнату:

— Привет.

— Хорошо выглядишь.

Он улыбнулся:

— В дорогих итальянских костюмах любой мужчина выглядит хорошо.

Тори подавила смешок.

— Ну конечно. Ты и сам знаешь, что красавец.

— Ты тоже хороша, так что нечего меня дразнить.

Тори засмеялась, и его сердце пропустило удар. Он сто раз слышал ее смех, но никогда в связи с тем, что касалось их двоих, их влечения, их связи. Он сделал еще один шаг.

— Ты вроде в порядке.

— Я в порядке. Правда. — Глаза Тори затуманились. — У меня были очень, очень трудные годы.

— Они были не просто трудными, а трагическими. Иногда я не знаю, как ты их пережила.

— Иногда я тоже не знаю. — От ее тихого голоса у Чанса на глаза навернулись слезы.

Он всегда немного жалел себя из-за отцовской лжи, но, стоя перед человеком, которому судьба принесла настоящие страдания, он признавал, что ему-то в жизни повезло.

— Но теперь ты в порядке.

— Да. — Тори улыбнулась. — Учусь в местном колледже.

— Как ты и хотела.

Тори смотрела, как Чанс медленно, неуверенно входит в комнату, и понимала, что он еще не пережил боль, которую она вызвала своим уходом. Поэтому она сказала то, ради чего приехала:

— Мне так жаль.

Он улыбнулся, и Тори почувствовала облегчение. Но она ушла с занятий не для того, чтобы очистить совесть. Она хотела увидеть Чанса и избавить его от страданий.

— Серьезно, Чанс. Ты был со мной так добр. Ты единственный, кто действительно видел, через что я прошла. — Она осторожно поймала его взгляд. — Я это ценю.

Чанс отвернулся:

— Наверное, это пример того, как одно горе ищет другое.

— Или одно горе распознает другое.

Чанс пожал плечами:

— Никто никогда не замечал, что я на грани. Мои родители хотели, чтобы я нашла работу. Родители Джейсона хотели, чтобы я сидела с ним, как будто мое присутствие доказывало, что он все еще жив.

— Я могу понять и тех и других.

— Однако ты единственный не стал меня принуждать.

Чанс засмеялся:

— Я приставил тебя заботиться о двух детях. И вместо того, чтобы помогать и быть рядом, каждый день уходил в «Монтгомери девелопмент», даже до того, как Макс уговорил меня там работать.

— Это не важно. — Тори дождалась, пока он снова посмотрит на нее, прежде чем продолжить: — Я люблю детей. Мне нравилось о них заботиться. С ними я снова чувствовала себя живой.

Чанс улыбнулся и кивнул. Тори набрала воздуха в грудь:

— И с тобой я снова чувствовала себя живой.

— Хорошо.

— Ситуация была сложной, — продолжала она.

— Поэтому я принимаю извинения.

Чанс хотел, чтобы она ушла. Сердце сжалось у нее в груди. Она не могла забыть.

— Я люблю тебя, — прошептала Тори.

Губы Чанса дрогнули.

— Всегда любила. — Сердце отчаянно стучало у Тори в груди, и она не могла остановиться. — Я так старалась это подавить. Убеждала себя, что мне просто одиноко и грустно, и только поэтому ты так искушаешь меня. Но это был самообман. Я искренне тебя люблю.

И ты должен это знать.

Чанс сглотнул и отступил на шаг. Наконец он спросил:

— Это правда?

— Да. — Она выпрямилась и горько улыбнулась. — Я три месяца пыталась вернуться к реальной жизни, а сегодня утром вспомнила о тебе и поняла, что не смогу. Без тебя.

Когда-то Тори проигнорировала признание. После такого Чанс не станет больше ее любить. Пора идти.

Она направилась к двери.

— Просто хотела, чтобы ты знал. Мне жаль… — Сделав паузу, она обернулась к Чансу. — …И я тебя люблю.

Резко развернувшись, она пошла дальше.

— Постой.

Поколебавшись, она обернулась.

Чанс, вздохнув, обвел взглядом полутемную комнату.

— Мы всегда выбираем неудачное время. Я люблю тебя. Любил с тех пор, как ты рассказала мне про ходунки, научила детей спать всю ночь и смотрела на меня так, словно я самый красивый мужчина в мире.

Тори засмеялась, но в горле стоял комок. Романтика их отношений была не в сердечках и цветах, а в детях, завтраках, ночных подъемах и будничном общении друг с другом.

— Мне нравится, что с тобой я чувствую себя нормальной.

— Ты не нормальная. — Чанс потянул ее за руки ближе к себе. — Ты прекрасна.

Тори засмеялась.

— Теперь ты хохочешь! Много месяцев мучила меня, а теперь не даешь побыть романтиком?

Ее сердце разрывалось от любви.

— Ну давай, будь романтиком.