Поймать балерину (СИ)

Ее легкость, умение забывать все плохое и смеяться над собой и обстоятельствами, сослужили хорошую службу.

Мне же эти две недели тоже были нужны. Выдохнуть, осознать произошедшее, прийти в себя наконец-то. И принять решение о дальнейших действиях.

Разумеется, мы , как и другие выжившие пассажиры из нашей лодки, известили и страховую компанию, и руководство компании, владеющей «Титаником», и власти о том, что мы живы.

Я ждала в газетах объявления о своем чудесном воскрешении, но не дождалась. Очевидно, никто не стал оповещать журналистов о дополнительных выживших.

Я не знала, к добру это или нет, но тоже пока не стала объявляться.Сначала решила найти Сола Ёрока, импресарио, уехавшего по поручению Дягилева подготавливать гастроли труппы в Америке, и, после разногласий и отъезда труппы на родину, так и оставшегося в Нью Йорке.Судя по тем нескольким письмам, что я получала от него еще до того, как в моей жизни появился Дикий Даниэль, дела у Сола шли хорошо.Он стал импресарио одной из популярных оперных певиц, представлял ее интересы.Кроме этого, брал под крыло начинающих артистов оперы, как я догадывалась, обременяя их серьезными контрактами, где ему отходила львиная доля прибыли.И в последнем письме Ёрок признался мне, что мечтает сделать балет популярным в Соединенных Штатах.Гастроли труппы Дягилева уже прокатились по самым крупным городам США и  Латинской Америки, сверкнув ярким бриллиантом и сделав хорошую рекламу балету.Конечно, полноценных балетов никто еще не ставил в Нью Йорке, да и людей, способных на это, не было, но небольшие интермедии, спектакли «экстраваганца», которые шли либо до начала оперы, либо в антракте между действиями, становились все более популярными.Вот только хороших танцовщиков не было. Дягилев показал, как это может быть, задал уровень,  и уехал, увезя всех звезд с собой и оставив только призрачную мечту и желание стремиться к совершенству.Сол загорелся идеей, увидев невероятный отклик у американской публики на балеты труппы «Русских сезонов».И вспомнил обо мне.В последнем письме он приглашал меня в Нью Йорк и обещал славу и деньги.

Я как раз обдумывала его предложение, когда меня увидел Дикий Даниэль.И одним взглядом разрушил все мечты.Два месяца с ним повергли меня в какое-то полуобморочное состояние, ужасное и тягучее. Все помыслы были направлены только на то, чтоб найти выход из клетки, в которую он меня загнал.Сбежать.Я не думала о будущем в тот момент, когда убегала от него.Я желала лишь вырваться из его лап. Не помнить. Не думать.Затем был Шербур и «Титаник».

И вот теперь у меня, словно в ответ на  мои молитвы, появилось время, чтоб прийти в себя.

Я продала часть драгоценностей, что дарил мне Даниэль, и теперь у меня  было достаточно средств для путешествия и даже для обустройства жизни на первое время в Нью Йорке.Мадлен, получив все необходимые документы о смерти мужа, тоже не стала задерживаться в Галифаксе.

В итоге, через две недели после высадки на деревянном пирсе Галифакса, мы уже ехали по железной дороге в вполне удобном вагоне второго класса.У Мадлен не было средств совершенно, но была надежда на выплату страховой.

Пока что за нее платила я, но в будущем она клялась вернуть мне долг сторицей, с процентами.Мне же не столько были нужны ее деньги, сколько поддержка. И та легкость и уверенность в собственных силах, которой она умудрялась заражать меня.Нью Йорк встретил пронизывающим ветром, что казалось странным в  конце апреля.

- Ох, что-то мне здесь уже не нравится, - поежилась Мадлен, с опаской косясь на крикливых нью-йоркских извозчиков, ловивших пассажиров прямо у дверей вокзала, - грязно так…

Я огляделась, тоже не найдя ничего интересного на улице, кроме здания вокзала и разнообразных заведений самого сомнительного свойства, махнула рукой ближайшему извозчику.

- Анни, ну что ты делаешь? – прагматичная Мадлен тут же сделала жест, оказываясь от услуг уже подлетевшего мужчины , одетого в странного вида картуз, - они тут дорогие наверняка! Пошли немного в сторону, там возьмем дешевле!

- Я устала очень, поехали, - возразила я и села первой в закрытую от ветра коляску.

- Ох, в хорошую гостиницу, милейший! – тут же приняла мое решение Мадлен, извозчик кивнул, запрыгнул на свое место позади коляски, свистнула плеть, и мы поехали по каменным улицам Нью Йорка, жадно разглядывая  окружающий нас город.

Надо сказать, что ничего особенно впечатляющего я не видела.Сплошные здания, без единого зеленого деревца, множество людей, бредущих по своим делам в разные стороны, ньюсбои и ньюсгерл, с газетами  бегающие чуть ли не под копытами лошадей, немного в стороне лежали горы снега, который как раз убирали люди в белой форме. Много торговцев, много рекламы, залепившей все стены, шум, гам и дым неизвестно откуда.

Город был большой и ошеломлял, пожалуй, больше , чем Париж.Или просто Париж мне казался чем-то настолько родным, уютным, что сравнение шло не в пользу Нью Йорка?

- О, Анни, как тут шумно и грязно!