Поймать балерину (СИ)

А проснулась поздней ночью от жуткой головной боли, выламывавшей виски.Больше у меня ничего нигде не болело, да и , в принципе, не могло болеть, потому что физически я была цела.Проклятый рыжий мужчина не сделал ничего такого, чего бы не делали остальные двое мужчин в моей жизни.Да Бог мой, он даже и этого не успел!Конечно, его грубые руки на своем теле я долго не смогу забыть   и его жуткие слюнявые поцелуи тоже.  А также мерзкие слова, которыми он описывал все то, что собирается со мной сделать.От них я еще в машине заледенела, превратившись в бесчувственную статую, и перестала слышать гадостные фантазии.Вообще, поездка в машине к дому этого мерзавца запомнилась мне смутно.Мужчины все время грубо смеялись, полностью поощряя поведение своего начальника, от них мерзко несло потом, немытыми телами и луком, меня подташнивало, кружилась голова и от обморока отделяло лишь понимание, что, в таком случае, участь моя будет еще печальней.Мало ли что придет в голову этим зверям сделать с беспомощной, бессознательной женщиной?Нет уж.Я решила, что буду бороться до конца. Пусть меня убьют лучше, чем… Чем сделают то, о чем говорили…Слава Деве Марии, жизнь с Леграном приучила меня быть стойкой, но никогда, даже в самых страшный снах.  Я   не могла вообразить себе всех тех мерзостей, что нашептывал этот рыжий толстяк.Легран мог поступать так, как ему хотелось, но… Но это было другое.Или я просто к нему привыкла и даже примирилась со своей участью?В то мгновение я не могла об этом думать, просто мелькнула мысль,  поразила своей простотой и острой болью и исчезла.

Затем был дом, грязные слова превратились в действия, и я , не сдерживаясь, ударила несколько раз рыжего похитителя по толстым щекам. А он ответил.Голова взорвалась болью, и сознание улетело прочь.Очнулась я все в той же комнате, с ужасающей болью в висках и губах, нашла в себе силы торопливо ощупать себя, убедиться с облегчением, что вся одежда на мне…

И все. Больше я не шевелилась. Скрутилась в клубок, словно в утробе матери, и плакала, не в силах сделать хоть что-то, чтоб спастись.Мне в то мгновение казалось, что это – конец.Просто конец.Все, о чем я мечтала, чего хотела… Это все – пустое. Я, на самом деле, никто. Просто вещь для чужих утех. И всегда так было.И, наверно, закончу я так же.Вещью.

Я не думала о том, что случится, когда мой похититель придет взять свое. Наверно, у каждого человека есть свой предел, после которого уже нет сил сопротивляться, что-то делать, куда-то карабкаться.И, похоже, мой наступил.

В конце концов, сколько можно бороться? На мою долю свалилось столько всего, что не каждый мужчина выдержит. Как известно, женщины терпеливее и выносливее мужчин… Но и их силам наступает предел.

Я лежала, словно в тумане, не думая ни о чем, не понимая ничего. Слезы катились по щекам, свободно стекая на обивку кушетки.Звуков выстрелов я не слышала, слишком погруженная в это сумеречное состояние.

И очнулась, только когда Легран коснулся меня.И… Бог мой, что это было!Это невероятное ощущение, словно я была под толщей воды, кричала, звала на помощь… И вот помощь пришла.Меня вытащили из глубин на поверхность, дали глотнуть живительного воздуха.Я смотрела в холодные глаза Даниэля… В которых не было холода. Только жажда, только безумная радость, перемешанная с болью.Он что-то говорил, я что-то отвечала… И смотрела на него. В его бледное лицо, кровь, запекшуюся на виске… Обкусанные, потрескавшиеся губы.Легран меня касался так аккуратно, так нежно… Как никогда ранее.Словно я , в самом деле,  была тем, кем он меня всегда называл. Бабочкой. Хрупкой и тонкой. Которой так легко сломать крылья…

Далее была дорога домой…

И пробуждение ночью, опять с головной болью и жуткой тревогой, снедавшей сердце. Хотелось пойти к Мадлен и выяснить, приходил ли Легран, как обещал?

Но я понимала, даже сквозь дикую боль, что и так напугала свою бедную подругу, и мое ночное явление будет совершенно неуместно.Потому я решила отложить все вопросы до утра, выпила еще микстуры , которую прописал доктор, и уснула.

А утром принесли газеты…

- Анни, поверь, я не знала ничего про Мартина… Он… Он показался мне… Ох… Я – такая наивная, все же…

Мадлен , не выдержав, заплакала, и я , торопливо отложив газеты, встала к ней.Обняла, утешая.

- Мадди, ну я же тебе уже говорила, тут нет твоей вины! Нет! Это все они! Понимаешь? Они!

- Нет, Анни… Я все-таки виновата… Я ему поверила… И… Анни… Я ему верю.

Мы сидели уже на диванчике в гостиной, обнявшись, словно две сестры.

Мадлен немного отодвинулась от меня, печально, но твердо смотря в глаза.

- Мне ужасно стыдно, Анни… Понимаешь, после того, как ты ушла… Мы с Мартином поговорили. О, поверь, я была сурова! Я его выгнала! Я его даже ударила!

Мадлен покраснела, как мне думалось, от ярости. Или стыда. Последнее оказалось верным, потому что затем она продолжила: