Поймать лисицу

— Слышал, что говорят? — раздался писклявый голос одного. — Наши вступили в Сербию.

— Давно бы так, — ответил ему другой — тот, что помоложе. — Только с сербами и можно чего-то добиться.

— Сербы хорошие солдаты, — прозвучал спокойный голос Марко.

— Как только господь их терпит! — раздраженно вмешался мельник, уставившись на них косыми глазами. — Какие же они хорошие, если больше половины — в партизанах? Голодранцы!

Он зло встряхнул мешок, и вокруг него поднялось облако мучной пыли.

— Ну зачем же так, господин Сима? Много их, слава богу, и на нашей стороне. Знаешь, сколько их у Дражи, у Рачича…

— У Калабича, — добавил писклявый голос.

— И у Косты Печанца, — невозмутимо добавил Марко, незаметно подмигнув Йоле.

Йоле понял, что Марко нарочно подыгрывает им, и тоже ему подмигнул.

— Да, верно, и у Калабича, и у Печанца, — продолжал тот, кто начал разговор. — Да и эти наши — Дангич, и Бабич, и Евджевич…

— И Щука, и Смола. Потом этот Душан… Как его там? — поддакнул второй.

— Миятович, что ли?

— Вукович!

— Да, и тот и другой, оба.

— И эти, со Стара-горы, с Поноры, из Прачи, — проговорил Марко, прикуривая.

Они с Йоле опять перемигнулись, улыбаясь друг другу.

— Все это ерунда! — раздраженно выкрикнул Сима. — Пока не придут немцы, ничего не выйдет!

— Верно говоришь, — заметил писклявый. — Без немца не война… Где немец вспашет, ничего не вырастет!

— Видели, как они на Сутеске дали прикурить красным? — спросил тот, что помоложе. — Радован, из нашей деревни, рассказывал, там все сровняли с землей.

— Ничего, они снова поднимутся, вот посмотрите.

— Это кто поднимется?! — Задыхаясь от негодования, Сима подскочил к писклявому и схватил его за горло. — Не бывать этому! И род их в порошок сотрем!

Марко и второй крестьянин бросились его оттаскивать. Йоле с удивлением смотрел на схватившихся в драке мужчин. Наконец Марко удалось их развести.

— Ну хватит, хватит, что вы, в самом деле, — урезонивал он.

Сима налитыми кровью глазами уставился на человека, которого только что душил. А тот, держась руками за горло, сипел:

— Сволочь! Гад ползучий!

Отыскав на полу опанки[7], он обулся и выскочил наружу, продолжая сквозь зубы сыпать ругательствами.

На мельнице воцарилась тишина. Слышался только стук жерновов.

— Ты, верно, есть хочешь? — спросил Марко, чтобы как-то отвлечь Йоле.

— Нет, — ответил мальчик и сам этому удивился, вспомнив, что у него с утра ни крошки во рту не было.

— Иди-ка поешь все-таки, — позвал его Марко, доставая что-то из сумки.

Йоле ел с удовольствием, глядя на этого человека и думая о том, как ловко у него все получается: беседу повернет как захочет, и разнимет дерущихся, и уговорит принять угощение.

По их примеру крестьянин, что был помоложе, тоже полез в сумку и достал оттуда хлеб, сыр и бутылку ракии. Хлебнув из горлышка, вытер его ладонью и протянул бутылку Марко. Тот поднял бутылку вверх, сказал:

— Ну, ваше здоровье! — Выпив глоток, возвратил ее хозяину со словами: — Хорошая ракия!

— Из Гораджана, — похвастал крестьянин. — Зять мне принес зимой, когда вместе с этими вот проходили из Ябуки. — Некоторое время он ел молча, а потом, вдруг перейдя на шепот, пробормотал: — По правде говоря, не по душе мне, что он с ними. Дочка с двумя детишками осталась одна. Сам знаешь, что значит женщине одной остаться. Я уж не говорю обо всей работе, которая не для женских рук… Дом их стоит у самой дороги, а сколько солдат мимо проходит, нехорошо это!

Замолчав, он хлебнул из бутылки и снова предложил Марко. Тот отказался.

— Может, этого угостить? — спросил крестьянин.

— Угости. — Марко пожал плечами.

— Господин Сима! — позвал крестьянин. Сима, оглянувшись, уставился на него. — На-ка, хлебни немножко. Хорошая ракия!

— Благодарствую, не буду, — отрезал Сима и отвернулся к жерновам.

Перед тем как заснуть, Йоле вспоминал этот разговор и думал, что в этом человеке, крестьянине, угощавшем своей ракией, будто чего-то не хватает. "Вроде бы и неплохой, — рассуждал Йоле, — только трудно представить его партизаном, не то что Марко… Чем же не подходит? Ведь он же не четник!.. Ни то, ни другое — разве так может быть? — И вдруг ему пришла, кажется, верная мысль: — Это потому, что он слабохарактерный". Мальчик даже улыбнулся, довольный, что дошел до какого-то решения своим умом. Тут сон сморил Йоле, и он словно куда-то провалился.

Проснувщись, долго не мог сообразить, где он. Потом откуда-то донесся стук мельничных жерновов. Мальчик вскочил и выбежал наружу, испугавшись: вдруг Марко ушел, оставил его одного? Но Марко был здесь — хлопотал возле лошади.

— А, проснулся! — обрадовался тот, увидев мальчика. — Не хотелось тебя будить раньше времени.

— А зерно смололи? — спросил Йоле.

— Да, уже все готово. Пойдем, Йоле.

Стояло ясное прохладное утро. Йоле огляделся — вчерашних крестьян не было видно. Не показывался и Сима. Йоле сладко потянулся.

— Иди-ка умойся, — сказал Марко, направляясь к мельнице. — Нам пора.

Йоле побежал к реке. Опустил руку в бурлящую воду, и ее потянуло течение. "Ну и мощь! — восхитился он. — И меня бы так понесла…" Он быстро ополоснул лицо.

У мельницы стояли Марко и Сима.