Поймать Мотылька. Часть 2: Тайны прошлого (СИ)

Пискнув в последний раз, кольцо погасло, и костюм плавно исчез, озарив стоявшую неподалеку девушку зеленым отсветом. Адриан продолжал молча смотреть на город. Он много раз представлял, как они с ЛедиБаг снимут маски и что будет после, но сейчас было почему-то все равно. Если она просто уйдет, то мешать не стоит. Он встал и отошел немного в сторону, давая своей леди время все обдумать.

А сама Леди в это время находилась в полнейшем ступоре. Даже если бы сейчас Бражник лично появился рядом и попытался снять сережки или с какого-то перепугу начал признаваться в любви, то она удивилась бы меньше. Более того, она бы попросту этого не заметила. Адриан! Все это время под маской надоедливого ловеласа скрывался Адриан. И именно ему она наговорила столько гадостей. Ударила по самому больному, не заботясь о его чувствах. По дороге ЛедиБаг твердо решила снять маску, но теперь колебалась, считая, что напарник имеет полное право её ненавидеть. Можно было просто молча уйти и оставить все как есть, но Маринетт понимала, что после такого не сможет нормально общаться ни с Адрианом, ни с Нуаром. Это будет почти предательство. Предательство их дружбы и доверия.

Адриан все также молча стоял у края площадки и потихоньку начинал нервничать. Почему она молчит? Разочарована? Испугана? Или ей все равно? Смогут ли они теперь нормально общаться? Он уже хотел повернуться, когда неожиданно почувствовал, что ЛедиБаг прижалась к нему, уткнувшись носом в спину и тихонько всхлипывая. Она плачет?

Сверкнула алая вспышка, и его Леди неуверенно обняла его за талию. Несколько мгновений он не мог пошевелиться, разглядывая хрупкие ладони. Ладони, на которых не было красно-черных перчаток. Она сняла маску?!

— Прости меня, — тихий шепот сквозь слезы прозвучал неожиданно. — Прости! Я не хотела всего этого говорить! Я не знала про твою маму и очень разозлилась. Мне очень-очень стыдно.

Всхлипы стали громче, и Адриан понял, что девушка окончательно потеряла возможность связно говорить. И о чем она вообще? За что просит… Браслет! На левой руке, обнимавшей его, был надет такой знакомый браслет с божьими коровками. Сегодня он уже видел его на… Маринетт?! Его таинственной Леди оказалась милая и чуть неуклюжая одноклассница, забавно заикающаяся при каждой встрече? Если бы его удивление можно было материализовать в предметы, например, в сыр, то Плагг получил бы сегодня десятилетний запас своего любимого лакомства. Кажется, Маринетт продолжала говорить что-то сквозь слезы, но он никак не мог уловить суть. Аккуратно разжав её руки, он медленно повернулся и посмотрел на напарницу. Она продолжала всхлипывать, опустив голову и боясь на него посмотреть.

— Ты… ты теперь… м-меня… ненавидишь, д-да? — прошептала она и осмелилась таки взглянуть на него, — Я… я… п-пойму… если…

Так, похоже, с Адрианом Маринетт, как и обычно, нормально поговорить не может. Попробуем вытащить Нуара, пока она не напридумывала себе невесть чего и не убежала в панике, притягивая к себе всех окрестных Акум. Что именно говорить, он не знал, но пора было прекращать этот слезный поток.

— Эй, принцесса, хватит реветь. На улице и без тебя довольно мокро. Я не против утешить красивую девушку, но твоими слезами уже можно не только мою рубашку, но и весь костюм постирать!

Девушка вздрогнула и посмотрела на собеседника более осмысленно. Слышать из уст Адриана такие знакомые кошачьи интонации было странно. Ах, да, он же и есть Кот. Все равно странно. Кажется, за сегодняшний день было слишком много потрясений и откровений.

— Черт! Слушай, если честно, я понятия не имею, что надо говорить. Как-то сегодня все слишком сложно. Но я определенно не ненавижу тебя. Я понимаю, почему ты мне все это наговорила. Когда я в маске, то иногда просто что-то делаю или говорю, не думая о последствиях. Ты, как никто должна знать эту мою черту характера, — чуть улыбнулся Адриан, взяв ее за руку. — Я не сержусь, честно. Да, мне было обидно слышать такие слова, и сейчас я все еще немного расстроен, но я не злюсь. Правда. И я рад, что мы открылись друг другу, пусть и при таких странных обстоятельствах.

Закончив тираду, он обнял Маринетт, которая так и не проронила больше ни слова, но хотя бы перестала плакать.

— А теперь по закону жанра тебе следует её поцеловать, взять на руки и уйти в закат, как настоящему герою, — съехидничал Плагг и обиженно закатил глаза, — Где мой сыр? Заработанный, между прочим, честным и непосильным трудом!

— Плагг! — возмутилась Тикки. — Вот вечно ты все портишь!

— А что, я не прав? Так бывает во всех этих ваших человеческих книжках, фильмах и прочей развлекательной дребедени. И вообще, почему ей можно было его целовать, а ему нет? Нуар мне об этой своей мечте все уши прожужжал! И вообще! Где. Мой. Сыр?!

— Плагг! — на этот раз возмущенный возглас принадлежал Агресту, покрасневшему словно помидор. — Когда ты… стоп! Что значит, ей можно?! Мы ведь ни разу не…