Поймать синюю птицу (СИ)

– Лаура, прямо сейчас ты рассказываешь мне всю правду о своем присутствии здесь, и экономишь этим нам обоим время. Ты понимаешь, что я имею в виду?

От контраста строгого взгляда и ласкового мужского голоса мурашки разбежались по телу. Стало не по себе. Интуиция так и вопила, предчувствуя, что это последнее предупреждение Лимариуса, прежде чем ко мне применят совсем другие методы допроса. И вот чувствую я, что лучше бы уже начать свое признание. Ладно. Мне не жалко:

– Понимаю.

– Я весь во внимании.

Прежде чем начать, глубоко и тяжело вздохнула и даже изменилась в лице, чуть нахмурившись.

– Если честно, то я отправилась сюда, чтобы забыться. Выкинуть из памяти одного... гада.

Я даже поджала губы, специально погружаясь в событие, произошедшее несколько суток назад. Вспомнила появление Сарэна в его спальне, обнимающего и целующего другую. От чего даже не понадобилось вживаться в роль. Тошно было от его предательства. Я не сдерживала вновь нахлынувших эмоций, позволяя прочесть все по живой мимике, появившейся на моем лице.

– Одного гада? – Лимариус вздернул бровью. – И кто же он?

– Мой жених, – и сразу добавила: – Бывший!

И тут мне вдруг пришла одна прекрасная идея. Уж очень хотелось посмотреть на его реакцию: проникнется ли этот конкретный мужчина.

– Ты только представь эту картину. Отпуск мне дали на три месяца раньше, и я решила сделать сюрприз своему... – и неприятно скривившись, добавила: – Сарэну. Отправилась сразу к нему на квартиру, его, к тому времени, еще не было. Прождать пришлось долго. Но это только добавляло внутреннего желания и предвкушения от предстоящей встречи. Ты только представь, меня разодетую: в черном кружевном белье с перевязью лент по телу, – заметила, как чуть сощурились его глаза. Надо же, представил, эта его реакция мне очень понравилась. Но не отвлекаемся: – А этот гад вваливается в спальню, где я жду его, целующийся с другой. Представляешь, еще бы чуть-чуть и раздеваться начали. Сволочь!

Я чуть скривилась от воспоминаний. Смолкла. Неприятный ком подступил к горлу, от чего снова тяжело вздохнула.

– И что ты сделала? – в голосе мужчины появилась легкая хрипотца, вмиг взбудоражившая мой слух. Каким красивым, однако, может быть голос этого мужчины.

– А что мне оставалось делать? У меня есть гордость, между прочим. Видел бы ты выражение его лица, когда он включил свет, – усмехнулась и тут же гулко выдохнула. – Что я сделала? Сказала, что между нами все кончено. Оделась, забрала свои вещи и ушла. А на следующий день подруга сказала, что наша запланированная встреча не состоится, что у Алиши какой-то экстренный медицинский случай с вашим принцем, и той придется сопровождать его на Фергун. Вот меня и заклинило: тоже хочу на Фергун! Лишь бы подальше от Илия: так противно было от инцидента, что устроил мне жених. Бывший жених! – вмиг поправилась я. – Вот так я и залезла в галасеть, а от туда узнала, что вот-вот у вас состоится праздник, от чего еще сильнее захотелось приехать, чтобы развеяться.

Смотрю на Лимариуса, а ведь имя у этого рыжика тоже красивое, звучное. Поверил ли он мне? Сложно по нему сказать. А ведь я, можно сказать, говорила правду.

– Ты зачем птиц рисовала?

– А что, тебе они не понравились? Красиво же получилось, – произнесла, но Лимариус молча ждал однозначного ответа. – Ладно, хочешь знать, зачем я рисовала птиц? Так уж и быть, расскажу. Синие птицы олицетворяют счастье. Когда-то давно, одна женщина – моя воспитательница, рассказала, что в ее мире есть такая красивая легенда, что если поймать синюю птицу, то можно обрести настоящее счастье. А я очень хочу быть счастливой. Вот и провела своеобразный ритуал.

– Своеобразный ритуал. И для него ты нарисовала двадцать четыре птицы? Почему не двадцать пять?

Вот же, Рыжик, надо же, подсчитал. Я пожала плечами, выдавая ему:

– Краска синяя кончилась.

И это было правдой, на птицу, что рисовала у дворца, мне едва ее хватило.

– Повторяю вопрос, зачем ты рисовала птиц? – в его голосе на этот раз раздались нотки строгости.

– Я же уже ответила. Я хочу немного счастья.

– И для этого «немного», ты нарисовала столько птиц? – а ведь скептицизм так и светится в его взгляде. И вот как убедить этого калитианина?

– Ну, хорошо. Я хочу много счастья, этот ответ тебя устраивает? – смотрю в его глаза, и вижу, что не устраивает.

– Почему ты рисовала их глубокой ночью?

– Так это же и ежу понятно! Чтобы никто не мешал. Ну и, чтобы никто меня не засек, и не пришел в мою спальню выяснять, зачем я птиц рисовала, – сейчас выдержка начала пошатываться уже у меня.

– Зачем ты нарисовала птицу на аллее императорского дворца?

– Зачем, зачем, – я чуть передразнила Лимариуса, прежде чем ответить: – Я очень хочу попасть в императорский дворец на праздник. Но кто же меня туда пустит?

– Зачем ты хочешь попасть в императорский дворец? – вот же, никак не угомонится со своими «зачем».