Поймать тигра за хвост

Даже Джонни перестал склонять ее к сексу, когда Вик установил это правило. И в прошлом месяце она узнала, что оборотни действительно не заморачивались по поводу наготы.

Но… все равно.

Закатив глаза, Эдриан пожал плечами, а затем забрался в кровать под одеяло, не обращая на нее внимание.　

— Доброй ночи, — сказал он, и закрыл глаза.

И она решилась. Если он собирается действовать, будто в этом нет ничего особенного, то она поступит также. Сбросив ботинки, Мэнди поставила их рядом с кроватью, а затем забралась в кровать с другой стороны, стараясь лечь так, чтобы одеяло их разделяло.

— Не будешь раздеваться? — сонно спросил он.

— Пошел ты.

— Только если хорошо попросишь. — К ее ужасу, он обнял ее за талию и прижал к себе.

— Не трогай меня! — Разозлившись, она толкнула его. — Я думала, мы собирались просто спать!

— Я — да, — сказал он, шутя, и зевнул ей в ухо. — Но мне нравится спать, прижавшись к симпатичной попке, а у тебя она действительно классная.

— Пошёл ты, — сказала она, отодвинувшись на самый край кровати.

Эдриан хмыкнул, и его низкий, хриплый голос завибрировал в ее ушах.　

— Ты знаешь, у меня тоже есть нос, и я тоже могу всё чувствовать, — произнес он едва громче шепота своим сексуальным голосом. — И кое-что я могу чувствовать даже лучше тебя. И это кое-что пахнет просто восхитительно

Ее лицо вспыхнуло в темноте. Он имел в виду ее возбуждение. Мудак. Проигнорировав его, она закрыла глаза, пытаясь заснуть.

Если она притворится, что его нет, так и будет. Надежда умирает последней. Тяжело, но, в конце концов, Мэнди уснула. Ее тело и разум истощились. В последнее время она постоянно чувствовала усталость, и даже сексуальное напряжение не могло помешать ей уснуть.

~~ * ~~

Что-то заставило Мэнди проснуться среди ночи. Она уставилась на незнакомый потолок, пытаясь понять, что же могло ее разбудить.

Ее окутал тяжелый запах Эдриана, но, как ни странно, ее успокаивал этот запах, как и тепло тела Эдриана, прижимающегося к ней. Значит не оно.

В следующий момент, все ее тело сильно тряхнуло. Ее кожа покрылась мурашками, и она почувствовала, как ее бросает то в жар, то в холод. Ой… о нет. Это похоже на обращение. Она обращалась три раза, и каждый опыт был травматическим.

Медленно, постепенно боль увеличивалась и трансформировалась, пока ее кожа и кости не начали меняться. В этот раз, казалось, изменение начинается именно с ее внутренностей. Ребра трещали, затрудняя дыхание, и она почувствовала, что ее внутренности больно скрутило.

Дерьмо. Мэнди зажмурилась, концентрируясь. Если она обернется сейчас, их маленький спор будет закончен. Она должна контролировать это. Должна.

Поэтому она стала дышать медленно и часто, и мысленно представляла человека, напрягая руки. Все это время, ее внутренности, казалось, дрожали, как если бы ждали, когда поднимется шлагбаум, который до этого никогда не поднимался.

Эдриан протянул руку и погладил ее волосы.　

— Мэнди? — Голос Эдриана был мягким, сонным. Успокаивающим. — Ты в порядке?

— Да, — прошептала она, чувствуя, как на лбу выступил пот. Ой, тьфу, она точно не в порядке.

— Что случилось? — Его рука продолжала ласково гладить ее волосы.

И это было такое нежное, скромное прикосновение, что ей захотелось зарыться в нее. Просто прижаться телом к его теплу и переждать боль, зная, что она защищена и окружена заботой.

Но… она не могла. Нет, если хочет сама руководить своей жизнью. Мэнди с трудом сглотнула.　

— Думаю, пищевое отравление, — солгала она.

Его рука нежно погладила ее по щеке, костяшки пальцев едва касались кожи. Это было ненавязчивое прикосновение, просто чтобы успокоить ее.　

— Тебе что-нибудь нужно?

— Нет, я в порядке. — Она почти убедила себя в этом. Но когда желудок снова сжался, а рот наполнился слюной, она поняла, что мысль о пищевом отравлении могла быть недалека от истины.

Либо так, либо ее отказ от обращения вызывал протест в ее животе. В любом случае, ее точно вырвет.

Вскочив с кровати, Мэнди бросилась в ванную. Ее голова едва успела склониться над унитазом, как весь ужин выплеснулся наружу, и она провела следующие несколько минут, опустошая желудок.

Когда желудок, наконец, успокоился, она прижалась щекой к холодному фарфору, чувствуя себя выпотрошенной и обессиленной. Все ее тело дрожало, словно в лихорадке.

Действительно, действительно могла перекинуться.

И она действительно, действительно не хотела. Мэнди закрыла глаза и сосредоточилась, желая, чтобы ее тело снова обратило внимание на правило. И стало нормальным и человеческим.

Что-то холодное прижалось к ее лбу, и, открыв глаза, она увидела Эдриана (все еще голого, загорелого и великолепного), опустившегося на пол рядом с ней, и прижимающего бутылку воды к ее щеке.　

— Выпей, когда сможешь, — приказал он. — Это поможет.

Она взяла у него бутылку и выдавила слабую улыбку.　

— Спасибо.

Его пальцы снова коснулись ее лица, и он поднял ее подбородок.　

— Давай, пей.

Мэнди выпила воду, и к ее удивлению, желудок почти сразу успокоился. Потоотделение прекратилось, и внутренности перестало сотрясать.