Поймать ваххабита

— Зырь, что тут, — заорал Степной и кинул мне черную кожаную «косуху», всю в заклепках и шипах, сам напялил на себя точно такую же, сняв ее с барабанной стойки.

— Прикинь, типа мы тоже выступаем, девки в зале кипятком, зажигалки, поклонники и всё такое, — замечтался Вова, одел найденные на барабане черные очки и кинул мне точно такие же.

— Ну, а что, мы с тобой в паре на дискотеке под «Кармэен» неплохо лабаем, — подыграл я, снаряжаясь в очки и косуху.

— Скучно, — сказал Эдик, — пойду я какую-нибудь музыку врублю.

— А ты, типа, шаришь как? — спросил его Вова.

— А то, — гордо ответил Эдик, зашёл за сцену и начал карабкаться вверх по железной лесенке.

На весь зал сперва раздалась череда каких-то непонятных звуков. Потом сильный женский голос затянул про «валенки» и потом — о чудо! «Ту-ту-ту-туту-тутуту» раздались знакомые аккорды.

— О-о-о, мля, «Кармэн». «Лондон гуд бай!», — возбудился Степной и стал в стойку, с которой мы с ним начинали танец на дискотеке.

А один из рабочих сцены, отвечавший за занавес, услышав звуки музыки, попутал все на свете и нажал кнопку, решив что представление продолжается. Ну, а «световик», еще не покинувший свой пост, направил на сцену прожекторы.

Степной замер с открытым ртом и посмотрел на меня.

— Хуле смотришь, танцуем! — проорал, улыбаясь, я.

Вова кивнул в зал. Занавес поднялся, половина зала еще была полна, народ, стремившийся на выход, остановился и с интересом уставился на сцену.

— Вова, не вздумай сье…ть, — предупредил я Степного, — давай зажигать, некрасиво со сцены убегать.

И вот начали мы со Степным под «Кармэн» отплясывать, точно так, как исполняли на училищной дискотеке. То, что не удалось местным хореографам, вполне удалось нам.

По-моему даже никто и не понял, что на сцене не настоящий дуэт.

Затылки бритые, черные комбезы, куртки-косухи, очки и отплясываем, дай Бог так ноги Огурцову или Титомиру задирать.

Зал начал заводится. Многие стали отплясывать в проходах. Послышался визг девчонок.

Под конец песни мы с Вовой прокатились на коленках прямо к краю сцены, упали на спины и потом выпрыгнули на ноги подъёмом-разгибом.

— А-а-а-а, о-о-о-о, да-а-а-а! — орали восторженные зрители.

— Итак, ждём вас на нашем концерте через неделю, мы — лучшие! Ворошилова — в президенты! «Кармэн» — де бест! — орал в микрофон Эдик.

Пришлось от греха подальше убегать со сцены, чтобы не попасть в лапы буйствующих фанатов. Эдик опять умело ускользнул из кабинки и по всему дому офицеров слышались негодующие крики звукорежиссера:

— Да не я это! Не я-я-я!!

Косухи и очки от греха подальше отдали костюмершам и пошли искать Федоровича. Минут через пять пьяненький шеф отвел нас в столовую, где мы вполне с аппетитом поужинали. Пока переодевались в гримерке в парадку, Эдик все-таки обнаружил умывальник и туалет. Зеркал было много, и все они были подходящего размера. Ворошилов, хищно потирая ручонки, снял одно из зеркал и счастливо улыбнулся. Однако туалет оказался женский, открылась дверь, послышались женские голоса и Ворошилову пришлось спрятаться в кабинке. Пока вошедшие дамочки занимались своими делами, Ворошилов сидел на унитазе и трясся от страха. Однако на этот раз все обошлось. Зеркало вынесли через хозяйственный двор, без каких-либо проблем. От Эдика отвязались, отправили его в училище. По дороге Ворошилов попался на глаза патрулю, но убегая зеркало не бросил. Разбил он его уже в казарме. Вернее, сел на него, рассказывая глупо хихикающему Рыжкову о своих приключениях...

Я и Степной вернулись из увольнения только в воскресенье.

Так и прошёл этот ничем не примечательный парко-хозяйственный день.

ПОЙМАТЬ ВАХХАБИТА

Дежурный администратор окружной гостиницы КЭЧ лениво зевнула, встала с кресла-кровати и взглянула на часы. Пять утра.

— Игорё-ё-ё-ёк, — лениво и протяжно взвыла администраторша.

Нарисовался дежурный дворник с метлой на плече бодро подбежал к центральному входу. Открыл двери и ринулся убирать закреплённую территорию.

Администраторша, проводив дворника подозрительным взглядом, хотела снова рухнуть на кресло-кровать и досыпая досмотреть порцию цветных мексиканских снов. Не удалось. Входная дверь центрального входа распахнулась от мощного пинка и в ярких лучах восходящего летнего солнца в дверном проёме нарисовалась чья-то фигура. Даже до стойки рецепшена доплыл густой аромат перегара.

В голове администраторши сразу сработали предохранители и сигналы тревоги. И только она готовилась закричать: «Селим только по командировочным. Мест нет. На вас заявки не поступало». Вошедший опередил её на доли секунды.

— Буэнос Диас, цветок душистых прерий. Роза Степановна! Ай билл бэк, как вы хороши в свете восходящего солнца.

— Камарадос Черепанов, — возопила Роза Степановна, — ты вернулся с полей сражений, наш сладострастный мучачо, я в надежде, что ты привез обещанные нам подарки, иди же, я тебя обниму спецназовец-шалунишка.