Поймать ведьму

Старый император в какой-то момент отрекся от трона и тихо скончался в одном из загородный замков. На трон взошел его сын-художник — наибольшее разочарование собственного отца.

Я метался от границы к границе, пытаясь всюду поспеть, каждый день встречался с послами и представителями, торговался, как в последний раз. Видеть как гибнет огромное и сильное государство — моя родина — было невыносимо.

В тот год наступило затишье. Смутьяны — лорды Калахару, едва не утонув в крови, потеряв больше половины внутренних войск, затаились, выжидая, что же будет дальше. Линии разграничения на границах с соседями были статичны уже несколько месяцев, бои практически прекратились. Протесты и побоища простых граждан сошли на нет в силу того, что реагировать на их требования никто не спешил, а, не работая, им было нечего есть.

В те дни, подписывая одно соглашение за другим, находя поддержку и союзников в самых неожиданных местах, я, наконец, увидел дрожащий свет в конце тоннеля. Шел двадцатый год правления императора-художника.

— Мой лорд, император издал указ.

Я помню, как невзрачный мальчишка-посыльный протянул мне самый обычный свиток. Я удивился, так как ранее Его Величество управлением страны не интересовался и лишь номинально подписывал то, что уже давно было оговорено мной. Помню, как снова и снова перечитывал закон «О ведьмах», все более приходя в ярость. Это было сродни кинжалу в спину: именно ведьмы поддержали договор с дейеримами, понимая, что война с ними приведет в никуда. Именно на них я рассчитывал, подписывая мирные соглашения с эмиратами. Именно эти женщины были моими ушами в магическом мире, передавая мне настроения в божественных сферах, куда мне ходу не было.

— Ваше Величество, я вынужден выразить протест против изданного вами указа. — Я стоял напротив молодого мужчины, который, ничуть не стесняясь, тискал молодую фрейлину.

Кровь вскипела в моих венах — Ее Величество была прекрасной достойной женщиной. Я высказал все, что накипело во мне, отчаянно сдерживаясь от того, чтобы не встряхнуть художника, заставляя его очнуться.

— Знай свое место! — рявкнул он тогда, с явным удовольствием отмечая, как корежит меня магия подчинения его роду.

В наказание за дерзость я был отправлен на подавление средоточия сопротивления ведьм с приказом не оставлять никого в живых.

Мои руки, оружие, броня и волосы — все было в крови. Она, напоенная силой умирающих ведьм, не бралась комками, а капала как подкрашенная вода. Кап-кап-кап… Целый город, все до единого жители добровольно вышли на защиту ведьм — женщин, что испокон веков были берегинями этих земель. Все они были мертвы.

Боль. Сплошная боль и всепоглощающая тоска.

Время потеряло для меня значение. Я метался, словно в бреду, пытаясь остановить рушащийся на глазах карточный домик империи Калахару. Опьяневший от вседозволенности император вмешивался все чаще, все сильнее. Очередной приказ был исполнен.

Я знал, что говорят обо мне жители. Знаю, что пугают мною не только детей, но и взрослых. Знал, как боятся меня даже остальные высшие лорды. Но еще больше боялся себя я сам. Тело мое, скованное цепями приказа, стояло неподвижно, восполняя силы, а душа рвалась и стенала от боли. Рука дрогнула. Я посмотрел на оружие в своих руках и начал медленно поднимать его. Никогда более я не стану разящим клинком в руках охмелевшего от вседозволенности императора. Никогда!

Острие коснулось груди. Демона во мне не убить, но тело смертно. И когда я-человек погибну, тот вырвется наружу. Хватит ли сил выживших ведьм, чтобы спровадить его в Нижний мир?

— Ррр-ра! — Я упал на одно колено, нанизывая себя на сталь.

Больно не было. Только очень легко и спокойно. Тело умирало. Рвались цепи магической печати. Одна. Вторая. Третья… Свободен! Практически свободен. Я начал барахтаться. Запустил остановленную насильно регенерацию. Ну же!

— Грр-ррра! — В небо взлетел огромный черный демон.

Он приземлился прямо перед готовящимся ко сну императором. Он обделался с перепугу, в спальне почувствовалось зловоние испражнений. Я метнулся к нему, выпустив когти.

— Покорись! — выкрикнул Его Величество фальцетом, пятясь назад.

Меня ударило силой от разорванных цепей. Всего одна последняя удерживала меня в подчинении, но она же была моим якорем в этом мире. Без нее останется лишь демон.

Я упал на одно колено, но зарычав с натугой поднялся. Мы замерли друг напротив друга.

— Итак, — прохрипел я измененной глоткой, — у вас, Ваше Величество, есть поводок. Но, увы, он остался всего один. — Улыбнулся, обнажая огромные клыки. — Еще одно не согласованное со мной вмешательство в политический процесс, и пусть я сдохну сам, но вы отправитесь в серый мир со мной.

Боль выкручивала суставы, пробивала электричеством позвоночник, рвала сосуды, но я сумел не повиноваться приказу. Сумел развернуться и уйти.

И вот я все так же у подножия трона, как и сто лет назад — твердыня и опора. Стальной кулак — стальное сердце. Кровоточащее временами сердце.

ВЕДЬМА