Поймать ведьму

Вот только простые жители к миру с нелюдями были совсем не готовы. В их умах крепко засело, что дейеримы — враги, а то, что соседние страны только и ждут, чтобы напасть, никто и заморачиваться не стал. Появились бунтующие лорды, собирающие свои армии и желающие урвать кусок побогаче. Селяне срывались с нажитых мест, стремясь найти место потише. Едва ли не на каждой дороге орудовали банды отморозков. Империя погрузилась в хаос.

Словно этого было мало, драконы, эльфы, гномы и прочие нелюди, боясь усиленной новыми союзниками империи, решили объединиться против Калахару и напасть скопом.

В те темные времена ведьмы в силу вошли. Много их стало, как никогда, хоть на одну ведьму больше двадцати магов приходилось, но все же. А учитывая то, что на сотню-другую женщин едва один ведьмак рождается, получилось, что вся власть в женских руках сосредотачивается. Кому это понравится? Вот и магам тоже к душе не пришлось. Они-то силу из окружающего мира насильно отнимают и в себя закачивают, кружева плетут, словами и жестами себе помогая, да неволят теми кружевами и природу, и других. А ведьма слушает да в-е-д-а-е-т. В знании ее сила.

Собрались маги, посовещались да наплели императору с три короба: мол, в болезнях твоих и невзгодах, в войнах и эпидемиях ведьмы виноваты. И жена твоя ведьма. Император дураком не был, но жену не любил. Молодки хотелось, а желательно и не одной, да только брак магический измен не предполагает. А ещё нужен был козел отпущения, чтобы гнев народный в нужное русло направить да имя свое обелить.

Так императрица была объявлена черной ведьмой и сожжена на костре. А вслед за ней полетели головы слишком гордых, сильных и считавших себя независимыми женщин. И все бы ничего, на том бы история и закончилась, но только когда на своей территории во время сумятицы любой начальник — и царь, и бог, а о наведении хоть подобия порядка не стоит и мечтать, даже вчерашний святой ожесточится да боль свою и ярость выплеснет на того, кто под руку попадется.

Вот и вышло… Не хочешь быть любовницей лорда? На костер. Подчиняться самодуру-градоправителю? Камнями забьем. Не так посмотрела, не достаточно низко поклонилась, вовремя мошну очередному царьку не пополнила кровно заработанными… Плетей, да побольше. Чтобы ни ходить, ни говорить с месяц не могла, а лучше и вовсе издохла.

Те времена научили и осторожности, и скрытности, и недоверию, оставив боль и обиду в сердце. Память, выжженную кровавыми бороздами от плетей на спине. Ведь мы всегда помогали простому люду. Корова ли заболела или ребенок малый? Целителя днем с огнем не сыщешь, врач со своими пилюлями бессилен, а ведьма — вот она, рядом. Но никто не заступился. Никто. Даже те, кто сами в расправах не участвовали, молчали, опускали головы и отводили взгляды. А некоторые и злорадствовали.

Помню. Все помню.

Со временем жизнь наладилась. Стальной кулак императора, сильнейший и страшнейший в своей жестокости лорд ДеШарк вместе с верными воинами прошелся раскаленным ножом по гнойным ранам империи, вырезая зараженные участки и уничтожая скверну подчистую. Навел порядок. Сменил, где нужно было, представительную власть. Только вот до народных суеверий и необоснованной жестокости ему дела не было. Что магу до ведьм?

Образованные имперцы, которых после смутных времен осталось совсем мало, знают, что Проклятые земли, ставшие в итоге жилищем для Черного бога, создал возомнивший себя всемогущим маг. Вот только историю пишут победители: и этот грех в народной молве приписали ведьмам. Как и лесные пожары, что изредка случались тогда, но все чаще с тех пор, как ведьм, почитай, и не осталось. Как и землетрясения. И мор, потому что не было кому его остановить. И голод.

Вот только чем меньше становилось ведьм, тем тревожнее лаяли псы ночью. Тем пронзительнее оплакивали лето иволги. Тем чаще кричали во сне младенцы. И вот тогда, в тот момент, когда чаша равновесия в центральном храме качнулась особенно сильно, рассыпая черный и белый песок по полу, только тогда и очнулись храмовники: заголосили, привлекая внимание. Задумались, очнувшись маги, и отозвали свои указы. И притихли нанятые глашатаи, подбивающие своими речами народ на зверства, на площадях. Скрылись в свои тени серые безликие убийцы. Перекрылся денежный поток для лихих людей, желающих поживиться. Но этого было мало: маятник оказался расшатан слишком сильно, остановить его можно было, лишь жестоко наказывая любого, кто посягнул бы на ведьму. А защитника у них не нашлось.

Столько грязи было в те времена вылито на ведьм, так задурили простому люду голову, что суеверные селяне до сих пор помнят, из уст в уста, из поколения в поколение передают, но помнят. «Ведьма!» — зло шепчут вослед, красуясь друг перед другом. Но в час беды бегут к одинокой лесной избушке за помощью.