Поймать ветер

Бедняжка все-таки схватила простуду из-за дурацкого купания, весь день шмыгала носом и чихала. Подсаживая ее, я почувствовал, как девочку бьет дрожь. Три болота, похоже, Малинка совсем разболелась. Весь день была бледная как… хм… туманы моей родины, а теперь раскраснелась нездоровым лихорадочным румянцем. Ну ничего, доберемся на повозке до селения, а там Ника поможет. Повезло мне в свое время подружиться с хозяйкой постоялого двора в Холмищах. Надеюсь, она войдет в мое положение и не будет настаивать на постельных услугах. Не так уж долго нам со сладенькой осталось, чтобы отвлекаться на других…

NEW ОТ 2 МАЯ

***

До Холмищ добрались, когда совсем стемнело. Подвозивший нас путник все сетовал, что на постоялый двор уже не пустят, я же на сей счет не волновался. Да, двери Ника наверняка закрыла, но мне отлично известно, куда выходит окно ее спальни.

Взобравшись на крышу невысокой пристройки, осторожно постучал в ставень. Двери хозяйка заперла и до спальни, чай, добралась, а вот уснула вряд ли. Не любит она ночи в холодной постели проводить, да еще и жалостлива без меры. Завсегда найдется среди посетителей такой, что заставит дрогнуть ее отзывчивое сердце.

Вот и сейчас на мой стук изнутри раздалось сначала недовольное мужское ворчание, потом увещевающий женский голос, а там и сама Ника выглянула. Узнала меня, заохала, тут же промурлыкала что-то успокаивающее своему бурчащему медведю, и побежала открывать ворота.

Я намеренно стараюсь оставлять женщинам хорошие воспоминания. Надеюсь, и Дыня по сию пору уверена, что Перец — не обманщик, а трус, дал деру на первом попавшемся корабле. С Никой же у нас с самого начала все честно было, так честно, что даже вспоминать смешно.

Мой кошель тогда был набит под завязку, а брюхо настоятельно требовало пирогов и пива. Холмищенский постоялый двор, на вывеске которого красовался нетрезвый, скосивший глаза к клюву филин, пришелся как раз кстати. Хозяйка мне сразу понравилась: румяное спелое яблочко. Веселая, и круглится в положенных местах сильно завлекательно. До этого я провел несколько ночей с тощей бледной лавочницей, муж которой отбыл за каким-то редким товаром аж в Град-у-моря. Молодка измотала изрядно, да еще и синяков наставила своими мослами. После такого смотреть на Нику равнодушно я никак не мог, хоть она и была заметно постарше.

К моему сожалению, кабатчица увлеченно беседовала с каким-то бритоголовым мужиком, опиравшимся на костыль. Я не слышал, о чем они разговаривали, но заунывно-плаксивые нотки в голосе увечного распознал сразу. Собрат по цеху, работает, правда, не больно-то искусно, но жалостливая бабенка уже клюнула.

Смириться с тем, что этот нытик заполучит на ночь столь лакомый кусочек, я не мог. Подловил мальчишку на побегушках и пообещал несколько мелких монеток, если он, не откладывая, притащит с ледника горсть мелко наколотого льда. Пацан унесся как летний ветер, столь же быстро вернулся и вручил мне ледяное крошево, завернутое в уже отсыревшую тряпицу. Медлить было нельзя.

Направляясь якобы к стойке, я подошел к бритоголовому мошеннику, успевшему усесться за стол, хлопнул по плечу, и, когда он обернулся, распрямив спину, ловко спустил тающее месиво за удачно оттопырившийся ворот рубахи. Мужик от неожиданности весьма резво вскочил на обе ноги, позабыв про костыль. Глаза хозяйки округлились, жулик, сообразив, что выдал себя, попытался было огреть меня своей деревяшкой, но Ника уже звала на помощь конюха. Кабатчица, конечно же, пожелала отблагодарить находчивого гостя, я не возражал, но от денег наотрез отказался.

Ника, несмотря на свою жалостливую натуру, далеко не глупа, и быстро сообразила, что помогло мне раскусить "калеку", да я и сам не таился. К чему? Наживаться на доброте хозяйки "Подгулявшего филина" не хотелось. Она это оценила, и мы стали друзьями или, может, правильней сказать, любовниками. Друзьям-то вроде как не положено спать вместе.

Пожалуй, только сейчас, едва ли не на себе таща с трудом передвигающую ноги Малинку, я оценил правильность своего тогдашнего решения не вытягивать денег из Ники.

Сладенькой было совсем худо. Жар стал таким сильным, что каждое прикосновение к коже девочки казалось обжигающим. Я здорово струхнул (ну как болезнь окажется серьезной?), но уверенная манера хозяйки быстро вернула мне спокойствие.

Путник был поручен заботам заспанной служанки, а Ника занялась нами. Взглянув на пылающее лицо Малинки, покачала головой.

— Что, так плохо? — обеспокоенно спросил я.

— Да уж нехорошо, — женщина чересчур пристально заглянула мне в глаза, на лице ее промелькнуло удивление. Тьфу, и эта сейчас примется подшучивать над моей излишней заинтересованностью. Вот бабы! Девушке плохо, я о ней тревожусь, что тут такого? — Пойдем, милая. Тебе надо лечь.

— А напиться можно? — слабым голосом спросила Малинка.

— Заботливый тебе спутник попался, я погляжу, — женщина вновь глянула на меня, на сей раз укоризненно. — Вот, возьми, — налила воды из кувшина, позабытого на одном из столов. — Чуть позже сделаю лечебный отвар, к утру все пройдет.