Поймать жар–птицу

— Все нормально, — отмахнулась Алекс. — B два часа съела сандвич. Ты тоже можешь себе сделать. Там, в холодильнике, свежий хлеб, ветчина и курица.

— Значит, тебе все–таки помогают?

— Я не одинока, Скотт, — твердо сказала Алекс. — У меня есть друзья.

— Ни черта у тебя нет, — огрызнулся Скотт, ни на минуту ей не поверив.

— Вот хоть моя соседка, Бренда, — крикнула Алекс ему в спину, но он не ответил.

Через несколько минут он принес поднос с двумя чашечками кофе и поставил на низенький кофейный столик.

— Я привыкла без сахара.

— В детстве ты была сладкоежкой.

Стоп–кадр: Алекс в школьной форме весело грызет шоколадку, которую он ей купил. И в школьном платьице она всегда была немыслимо сексуальной. Ни одна из его подружек не выдерживала сравнения.

Губы Алекс тронула нежнейшая улыбка.

— Я до сих пор помню все те шоколадки, что ты мне приносил в школу. Мы там просто с ума сходили по сладкому.

Как легко она уловила ход его мыслей! На щеке у Скотта задергался мускул.

— Винни просила навестить тебя. Узнать, как ты поправляешься.

— Неужели ты ради этого приехал в такую даль? — изумилась Алекс.

— Ни в коем случае. Сегодня вечером я должен быть на обеде у премьер–министра. Нужно будет произнести речь.

— Зачем ты согласился? Неужели премьер тебе нравится? — в шутку спросила Алекс.

— Не обязательно, чтобы он мне нравился.

— Я уверена, твою речь очень хорошо примут. Даже если отвлечься от содержания, у тебя такой голос, что тебя всегда слушают. Полезное качество.

— В данном случае я сильно на это надеюсь, — сухо ответил Скотт. — Я хочу сказать несколько слов о положении человека, работающего на земле.

Скотт протянул ей чашку с кофе, а сам уселся на диван по другую сторону стола.

Алекс поняла намек. Он старается отодвинуться от нее как можно дальше.

— Винни все еще надеется, что ты приедешь к ней, — хмуро сказал Скотт. — Почему–то твой последний звонок ее расстроил.

— Ее доброта растрогала меня до слез, — неохотно сказала Алекс.

Скотт откинулся на спинку дивана так внезапно, что Алекс даже вздрогнула.

— У тебя круги под глазами и руки трясутся.

Алекс быстро спрятала руки в складках платья.

— Знаешь, Скотт, ты умеешь напугать человека.

— Чушь, — проскрежетал он. — Просто ты больше не можешь обвести меня вокруг пальчика.

— Я об этом и не думала, — запротестовал Алекс. — Просто мне сейчас нелегко.

— Понимаю. Наверняка тебе даже чертовски трудно одной. И не надо пудрить мне мозги на счет друзей. Слава Богу, есть хоть соседка, но все твои друзья сейчас на гастролях и не могут тебе помочь, а помощь тебе очень и очень нужна.

Алекс ничего не могла ответить на эту обвинительную речь. Он был совершенно прав.

— Через месяц все будет в порядке, — сказала она, наконец.

— А может, пройдут и все восемь недель. Ты сама говорила.

Она серьезно смотрела на него, ей было и приятно, и грустно.

— На мне быстро заживает, Скотт. Всю жизнь так было. Помнишь, когда я…

— Алекс, я не коплю воспоминания, — оборвал он ее.

Она засмеялась, хотя и выдала себя.

— А я без конца перебираю свои.

— Надеюсь, меня они не касаются.

— Как ты ожесточился, Скотт, — тихо сказала она.

— К тебе — да. — Он тяжело вздохнул.

— Ты поэтому сел с другой стороны стола?

— Ага, на всякий случай, Алекс, — усмехнулся он. — Я — простой смертный, а ты — колдунья.

Помолчали.

— Пей кофе, а то остынет, — напомнил он.

— Да мне вовсе не хотелось кофе, — призналась она. — Я просто тянула время. — Она попыталась наклониться вперед, но столик стоял слишком далеко.

— Давай помогу.

Скотт поднялся гибким движением большой кошки. От него буквально захватывало дух. Ей потребовались героические усилия, чтобы скрыть свою реакцию. И все–таки она отодвинулась в самый дальний угол дивана. Когда Скотт приблизился, у нее появилось странное ощущение, словно все это когда–то уже было.

— В чем дело, Алекс? — спросил он резко, забрав у нее чашку и со стуком поставив на столик.

— Я… — Она покачала головой, не зная, что ответить. Кажется, сейчас она, наконец, сломается.

— Мне все можно сказать, — уговаривал Скотт, встревоженный неожиданной переменой в ней. — Алекс! Какого дьявола!

Он опустился рядом с ней на диван, обхватил одной рукой за плечи и повернул к себе лицом.

Спасения не было. Она не могла вскочить и убежать.

— А ну, говори, — приказал Скотт. — Тебе плохо? Похоже, ты давно уже нормально не питалась. К тому же одной в квартире небезопасно. Это тебя беспокоит?

Алекс молча помотала головой. Как ему объяснить, что она страдает? И не в последнюю очередь из–за того, что потеряла его. Ей очень хотелось спросить про Валери Фримен, но Скотт уже никогда больше не будет ничем с ней делиться.

— Ладно, не хочешь говорить — не надо. — Самообладание снова ускользало от него, и он ничего не мог с этим поделать. — Тут замешан какой–то мужчина?

Только ты, подумала она, но от этого не легче.

— Тот парень, которого сравнивают с Барышниковым? Ты скучаешь по нему?

Алекс не смогла сдержать смех. Это уже слишком!

— Так в чем же дело?

— Просто у меня депрессия. — В ее голосе прозвучала тоска, как ни пыталась Алекс ее скрыть.