Поймите меня правильно

Конечно, это может быть просто милая шутка, но, с другой стороны, нужно обладать по меньшей мере довольно странным чувством юмора, чтобы приставлять парню к груди пистолет в тот момент, когда поблизости может оказаться немало желающих пустить в него настоящую пулю.

Но это дело можно рассматривать и под другим углом зрения. Фернанда разыграла этот трюк как раз в тот момент, когда я собирался задать ей целый ряд деловых вопросов, например, в каких местах она бывала с Домингуэсом, что ей известно о Пеппере.

Вы сами отлично понимаете, что когда она направила на меня пистолет, меня всего в дрожь бросило, да и кого не бросит? От испуга у меня все вылетело из головы, и с этого момента Фернанда направила нашу беседу так, как ей самой хотелось. С этой минуты говорила она и приказывала она. Это она говорила, где, по ее мнению, должен быть Педро и где он будет меня искать.

И ей очень хотелось немедленно выпроводить меня сюда, на гасиенду, чтобы меня не застал у нее Педро. Она отлично знала, что нет никаких особых причин, по которым мне не следовало бы встречаться с Педро. У меня ведь есть оружие, и если бы речь зашла о перестрелке, мы с Педро располагали бы в худшем случае равными шансами. Я бы даже сказал больше: я в любой момент могу отстрелить на этом парне штаны из детского 15-миллиметрового Томсона с перламутровой рукояткой.

Больше того. Она выпроводила меня из своего дома с такой поспешностью, что я даже уехал без пушки. Вы помните — вынув свой люгер из-за пазухи, я положил его на стол. Из чего вы можете заключить, что федеральный работник — это такой же человек, как любой другой, и ему свойственно совершать ошибки, и что Марк Антоний был не единственным парнем, который, увлекшись сладкими поцелуями Клеопатры, забыл о деле и не привел в действие свою артиллерию.

Вот так-то!

По-моему, мне теперь все ясно. Фернанде надобно было во что бы то ни стало поскорее выпроводить меня из своей хаты. Она не хотела, чтобы Педро застал меня у нее, но ей необходимо, чтобы я пришел к ней после того, как Педро уйдет, и нужно ей это по одной из двух причин. По какой именно, мне трудно сказать: когда речь идет о женщине, совершенно невозможно угадать, что именно толкает ее на тот или иной поступок.

Первая причина та, что, может быть, она действительно серьезно влюбилась в меня и не может допустить, чтобы Домингуэс убил меня. Может быть, она собиралась спровадить куда-нибудь Педро к тому времени, как я вернусь, чтобы мы могли обо всем договориться, после чего я уеду в Нью-Мехико. А потом, когда у меня будет свободное время, я вызову к себе эту прелестную куколку и мы продолжим наш разговор о любви.

Другой причиной может быть следующая: она не хотела допустить моей встречи с Педро потому, что в этом случаен мог или убить его, или стукнуть его по башке, связать и переправить через границу в НьюМехико, где ему пришлось бы ответить на ряд вопросов.

Потому что, ребята, вы должны согласиться со мной: она спуталась с Педро для того, чтобы избавиться от своего мужа, — это звучит весьма не правдоподобно. Прежде всего, вы сами понимаете: если у дамочки хватило нервов разыграть такую штуку с пистолетом, то вряд ли она испугается своего кабальеро, даже если бы она была замужем за обладателем самого скверного характера. Эта дамочка в любой момент и в любой ситуации будет действовать о'кей. С другой стороны, если у нее было достаточно денег подкупить Педро, чтобы он увез ее, значит, ей хватило денег на то, чтобы смотаться на территорию США и оттуда прислать заказным письмом официальное уведомление своему муженьку о начале бракоразводного процесса.

Все это должно доказать вам, ребята: если я целую какую-нибудь бабенку, это еще отнюдь не значит, что я ей вполне доверяю, а если вы захотите подкусить меня и скажете, что я не должен целовать девчонку, которой не верю, я отвечу вам, что я вот не верю дыням, но я их люблю и при всякой возможности ем их. А как бы вы поступили на моем месте, ребята? А?

Я проснулся в десять часов. Солнце жарит вовсю. Я снова осмотрел гасиенду. Все так же, как вчера. Пожалуй, я действительно порядочный олух, если, держа в кармане незаряженный пистолет, развалился спать в таком пустынном месте. Во время сна любой мог меня подстрелить. Но я всю жизнь отличался тем, что очень люблю поспать.

Мои мысли перешли к пистолету Пеппера. Я* достал его, осмотрел магазинную коробку. Я думал, что она пустая, оказывается, нет, не пустая. Обойма там. Все в порядке. Я хотел вытащить ее, но не тут-то было, ее заклинило. Мне пришлось долго потрудиться, прежде чем я вытащил ее, при этом вывалилась из нее какая-то бумажка.

Этот листочек был засунут между обоймой и каналом, очевидно, в пистолете был какой-то дефект, и без посторонней помощи обойма плохо держалась.

Я взглянул на обойму. Пуль нет, все выстрелены. Тогда я внимательно рассмотрел бумажку.

Простой кусочек кремового цвета, оторванный от пакета, шириной примерно в три четверти дюйма. На бумажке написано: «Зеллара».