Поймите меня правильно

Скоро к нам на борт приедет фотограф. Он снимет копии с формул. Мы их оставим у себя. Завтра утром я вручу мистеру Коушну оригиналы формул Джеймсона-Грирсона. Он может взять их с собой и затем уплатить нам на борту нашего судна два миллиона долларов.

Таковы наши условия. Копии формул мы сохраним для того, чтобы обеспечить получение денег, а также для обеспечения нашей безопасности в будущем.

Она подняла бокал.

— Джентльмены, — сказала она. — Давайте выпьем за гениальность некоторых великих людей: за мистера Джеймсона и мистера Грирсона, этих великих химиков планеты, и за нашего дорогого Лемми Коушна, столь гениального и столь преуспевающего работника, если не в настоящем, то хотя бы в прошлом!

Она выпила. Все хохочут до упаду. И пьют.

Я посмотрел на часы. Без шести минут двенадцать. Я быстро подошел к стене салона, повернулся к ним лицом и посмотрел на них.

— О'кей, остолопы, — сказал я. — Отличная сделка. Так вот, послушайте, что я вам скажу, только тихо и внимательно слушайте меня. Если не будете слушать, сами пожалеете. Я совсем не такой уж сосунок, как вам кажется. Вот вы — да, вся ваша чертова банда, все вы олухи и сосунки.

Вы думаете, сейчас к вам на борт приедет фотограф. Он не приедет. Мы его перехватили. Но он прислал сюда свое оборудование. Его запрятали в машинное отделение, туда, где вы хотите производить работы по копированию документов.

Так вот, в этих футлярах нет ни аппаратов, ни пластинок, ни прочей дребедени.

Там две отличные первоклассные адские машины. На случай, если вы, ребята, не верите мне, стойте спокойно и внимательно слушайте.

Я посмотрел на них. Они все буквально пожирали меня глазами. Каждый из них соображал: беру ли я их на пушку или я действительно говорю правду.

Скала попытался двинуться, но Фернанда схватила его за руку. Ее белые длинные пальчики буквально впились в его кисть.

Она пристально смотрит на меня сверкающими, как угольки, глазами. Я знаю, о чем она думает.

Она думает: неужели она допустила какой-то промах? Этого всегда боятся преступники. Она никак не может догадаться, что я собираюсь делать. Создавшаяся ситуация, видно, не больно ей нравится.

Я посмотрел на часы и быстро проговорил:

— Слушайте, первая бомба с часовым механизмом взорвется ровно в двенадцать часов. Но это только маленькая бомба. Взрыв будет очень небольшой, но достаточный, чтобы взорвать часть машинного отделения и доказать вам, паршивым сволочам, что я говорю правду.

Через четыре с половиной минуты — вторая бомба. Она находится в большом футляре. В ней заложено 40 двенадцатидюймовых динамитных зарядов. Это до того мощная бомба, что, когда она взорвется, ваше проклятое судно со всеми вами на борту, включая и меня, моментально взлетит на воздух. Можете мне поверить, скоты.

Вы думаете, у вас под ногами твердая почва. Вы думали, что вам безнаказанно пройдет похищение людей, нанесение увечий, убийство, да еще надеялись получить с двух правительств изрядную сумму денег.

Что ж, вы получите деньги, но получите их так, как я хочу, или это будет моим последним делом на земле.

О'кей. Тихо, без паники, никаких волнений. Я еще не все

Сказал.

Ноя могу разрядить вторую бомбу. Ключ от футляра у меня в кармане. Я могу отключить хронометр. Но я единственный человек на борту, который может это сделать, и у вас уже нет времени для того, чтобы вытащить этот тяжелый груз из машинного отделения и бросить его за борт.

Я посмотрел на часы. Ровно 12 часов.

— Спокойно, вы, ослы, и слушайте. Я разряжу вторую бомбу, если ктонибудь из вас немедленно передаст мне обе формулы.

Фернанда открыла рот, но в этот момент сработала первая бомба. Раздался оглушительный взрыв, и на столах попадали стаканы и бутылки. Молодец, Джуанелла.

Все смотрят на меня широко открытыми глазами. Первой пришла в себя Фернанда.

— Параллио, — визгливо крикнула она. — Иди с ним вниз. Отдай формулы. Остальные ни с места.

Параллио побежал к двери. Я спокойно пошел за ним. Он мчался, как заяц на бегах взапуски, перепрыгивая через 4-5 ступенек. Машинное отделение залито светом. Только на одной стене лампочки погасли от взрыва.

Собственно говоря, взрыв не причинил никакого ущерба судну, только шум был большой. Для работы Пьеррина бандиты все машинное отделение опутали электрическими проводами.

Параллио подбежал к огромному стальному ящику, открыл его и показал на лежащие там бумаги. Он весь обливался потом, а глаза вылезли на лоб.

— Сеньор, — лепетал он. — Вот формулы. Выключайте скорее эту штуку. Ради святой девы Марии!

Я немного отступил назад и со всего размаха ударил его по скуле. Он упал, я его обшарил, нашел револьвер и положил себе в карман.

Потом посмотрел на формулы, проверил их все. На сей раз

Это были настоящие.

Я положил их обратно в кожаные папки, засунул папки под мышку и беспечной походкой отправился в салон.

Там слышались уже какие-то крики. Парни оправились от первого испуга и постепенно приходили в себя.

Когда я вошел, вид у них был довольно неприветливый. Фернанда сверлила меня змеиными глазами.