Поймите меня правильно

— Миссис Рилуотер, — сказал я: — Я до того счастлив познакомиться с вами, что вы не представляете себе. Когда я сейчас услышал, что вы — это вы, я был чрезвычайно рад, потому что последние пять минут я буквально пожирал глазами ваши ножки, от чего мое кровяное давление чуть не превысило положенный предел. Разрешите мне угостить вас?

Она осмотрела меня с головы до ног.

— Ах, это вы, мистер Кошен? — сказала она. — Что же, мне давно хотелось познакомиться с вами. Я просто жаждала увидеть грозу всех уважающих себя гангстеров. Конечно, на территории США, — добавила она со значением, но мило. — И, конечно, вы не можете быть опасным в этой стране. Без особых на то документов, выданных правительством Франции.

— А, забудьте такие мелочи, детка, — сказал я. — Я ведь отнюдь не опасен для таких парней, как ваши друзья. Я могу представлять опасность только лично для вас, в случае, если вашего Ларви привяжут где-нибудь в подземелье Китая и он не сможет помешать мне приволокнуться за его очаровательной женой, а она до того хороша, что я готов отдать за нее свою двухгодовую зарплату, большой палец правой ноги и еще в придачу старый граммофон фирмы Роберт Ли.

И добавил более серьезным тоном.

— Бэби, — сказал я. — Я любовался здесь многими женщинами. Надо сказать, что француженки очень хорошенькие. Но когда я сегодня вошел в эту хату и увидел вас, у меня сердце дважды конвульсивно стукнуло и приостановилось на целую минуту. Вам когда-нибудь говорили, до чего вы хороши, когда сидите вот так на высоком табурете, в баре?

Ее глаза заблестели. Кажется, я выбрал правильный путь к этой девчонке.

— Нет, малыш, — сказала она. — Никто не говорил. Ну-ка, скажи мне.

Я сказал. Когда она кончила смеяться, я подхватил наши стаканы, и мы пошли за маленький столик в укромном уголочке, чтобы можно было спокойно поговорить.

— Слушай, любовь моя, — сказал я. — Не стоит попусту терять время на всякие там подходы. Давай перейдем сразу к делу.

Я дал ей прикурить.

— Чарли и Антони Грацци ограбили банк в Оклахоме, — сказал я ей. — Они отлично это сделали. Удрали сюда с двадцатью тысячами в кармане и не оставили никаких улик. До тех пор, пока они здесь, они в абсолютной безопасности. Если они вернутся, их немедленно засадят, поводов для этого найдется сколько угодно.

Такое же чистое похищение у Вилли Гила и его кузена. Югенхаймера разыскивают, правда, не по столь крупному делу, так что вряд ли будут просить у французского правительства его выдачи. Нет ничего серьезного и на Панзинелли.

Я минутку помолчал. Я видел, как у нее затрепетали ресницы. Она ждала, когда я заговорю о Ларви.

— У Ларви дела плохи, — сказал я. — Я вел дело Ассоциации западных банков. Такие аферы в юрисдикции федеральных властей. В то время у нас было недостаточно оснований приписать это дело ему.

Я помолчал еще минуту, а потом начал заливать историю, которую только что выдумал.

— Три недели назад, — заливал я, — Сален Джеймс, который с Ларви участвовал в этом деле, попал в тюрьму. Ему хотели приписать заодно и дело банковской ассоциации. Он ужасно испугался, это грозило ему двадцатью годами тюрьмы.

Он заговорил. Он наговорил достаточно, чтобы Ларви получил по крайней мере лет 50 каторги по четырем различным делам.

Я снова помолчал, нарочно долго возился с прикуриванием сигареты, чтобы мои слова хорошенько дошли до ее сознания.

— Я считаю, что Ларви может повлиять на остальных ребят, — сказал я, — так же, как и ты можешь повлиять на самого Ларви.

Сейчас я сделаю тебе предложение, и это вполне серьезно. Не веришь? Взгляни в мои честные красивые глаза.

Ларви и все ребята осуждены на вечное изгнание. Ни один из них не может вернуться на родину, не боясь, что вдруг из-под земли вынырнет коп и загребет их. Но рано или поздно у них появится охота вернуться на родину. Они рискнут и попадут в тюрьму. Ты отлично знаешь, что я говорю правду. Так всегда бывает. Им никогда не удастся уйти от наказания.

О'кей. Если ты уговоришь этих парней помочь мне, я обещаю тебе навеки вечные отложить исполнение приговоров на основании особых услуг, оказанных ими федеральному правительству. Так будет, если они согласятся помочь мне. Если нет, то я, конечно, не буду возиться с остальными парнями, но могу тебя заверить, я выхлопочу выдачу Ларви. Учитывая новые показания, он пробудет на каторге до той поры, когда ты будешь играть в кегли со своими правнучками. Поняла?

— Поняла.

Она сурово посмотрела на меня.

— Слушай, мне говорили, что ты прямой, честный парень, хотя ты и федеральный шпик.

О'кей. Так вот, я заставлю Ларви и его ребят помочь тебе. Как я это сделаю, никого не касается. Надеюсь, все выйдет хорошо.

Она уткнулась в чернобурки и встала.

— Но если ты обманешь Ларви, — продолжала она, улыбаясь довольно мило, — если он согласится тебе помочь, а ты предашь его, я сама лично, собственными руками пристрелю тебя, и это верно так же, как то, что мое имя Джуанелла, и я сделаю это, даже если меня за это поджарят на стуле. Понял?

Я улыбнулся ей и протянул руку.

— Понял, — сказал я.