Поиск

– Какой пересмотр? Разве в твою бедовую голову не приходило, что вместо общественных работ достаточно было приговорить меня к явке с повинной к Герхарду для полного отчета по делу? С точки зрения юрисдикции – это правильнее, чем наказание работой. Герхард вправе наказать меня по своему усмотрению. Например, приговорить к перерождению. Почему тебе нужно все на пальцах объяснять?

– Люмпен мог навесить такую защиту на любимого раба, что Герхард ждал бы твоего перерождения до самого рестарта! – Недолго трубил оркестр «Триумф победителей» в моей душе. Раздражение вконец изничтожило всю радость от освобождения наставника. Баста! Он освободил меня, я его. В расчете. Все остальное по деяниям праведным!

– Он только возродился и сожрал всего одно поместье, – припечатал меня Арчибальд. Я даже представил, как он закатывает глаза. – Откуда у него Энергия для такого? Свет великий, тупость непроходимая! Значит, так. Пока я буду виниться перед главой за фантазию недосудьи, ты отправляешься немедленно в Святилище и сидишь там тихо. Люмпен наверняка захочет вернуть игрушку или отыграться. На его стороне пока Фабио, Айвен и Громана. Остальные выжидают, оценивая обстановку и шансы. Но это моя забота. Тебе я это сказал для информации. Если вопросов нет, бегом в Святилище!

Коммуникатор отключился, чтобы тут же заработать у Долгунаты. Друидка сразу повесила полог, что было лишним. По сжатым губам и желвакам на скулах и так понятно, что каторианец не с победой ее поздравлял. Одно я мог сказать: получить выволочку от наставника в компании приятнее, чем в одиночестве.

Закончив разговор, Ната хмуро смотрела на меня, не произнеся ни слова. Услышанное от каторианца друидке не нравилось, и она колебалась. Я подтолкнул ее к разговору пресловутым русским «Ну?». Не ровен час, дождемся еще одного звонка, а у нас зависла дуэль на повестке дня.

– Паладин Ярополк, предлагаю заключить мировое соглашение и отказаться от дуэли. В качестве условий для мирового соглашения предлагаю словесные извинения за слова и поступки, повлекшие вызов на дуэль, и взаимный отказ от притязаний на призы. Ты принимаешь мои условия или настаиваешь на дуэли?

То, что это было решение не гордой друидки, и оленю понятно. Что такого Арчибальд ей сказал, что она отказалась от потенциально выигранной дуэли и дневника Мадонны, мне узнать было не суждено. Но мне было любопытно, зачем она потребовала в качестве приза дневник.

– Я готов пойти на мировую, если ты мне честно расскажешь, зачем тебе понадобился дневник Мадонны? Я ведь понимаю, что он нужен именно тебе, а не Арчибальду. Иначе каторианец уже давно бы его у меня забрал. Более того, я думаю, наставника ты забыла уведомить о желании иметь эту вещицу. Я прав? – спросил я, и в ответ услышал только тишину. Статуя друидки молчала, лишь горделиво вскинула голову, показывая, что поправок в ее предложении не будет. – Хорошо. Не хочешь дуэли? Вот мое встречное предложение: либо ты рассказываешь, зачем тебе этот чертов дневник, и мы заключаем мировое, либо признаешь себя проигравшей со всеми вытекающими. И в этом случае, если будешь стараться, получишь дневник без всяких вопросов! Согласна?

– Да пошел ты, – сквозь зубы прорычала Долгуната и превратилась в пантеру. – Дуэль. Здесь и сейчас! Плевать на запрет!

Появилось игровое сообщение, что мой соперник требует проведения поединка, и, если я не согласен, мне будет засчитано поражение, ибо один раз по моей вине дуэль не состоялась. По правде, драться с Долгунатой не хотелось. Я думал, она поделится информацией, заберет дневник и мы двинемся в Святилище, а она предпочла скрытничать. Признавая, что скорее всего перегнул палку с требованием признать себя проигравшей, было понимание, что обратной дороги нет и дуэль состоится. Нажимая «согласен», я быстрым прыжком ушел с траектории прыжка пантеры. Долгуната атаковала, как только появился статус «Дуэль».

Перекатом я ушел в сторону, но тут же схлопотал ощутимый удар в бок. Защита погасила удар, но Степан предостерег – такой же прямой удар убьет на месте. Шанс на победу в дуэли упал до одного процента – такую вероятность мой помощник отвел на Легурию. Все остальное Степан отмел сразу – против такой атаки мои щиты бесполезны. Ната была настроена решительно, а я, чувствуя моральную и физическую усталость, хотел лишь побыстрее закончить. Вопрос с Легурией решился для меня сам собой: победа в этой дуэли не стоила того, чтобы ее выпускать. Я посчитал себя выше этого, хотя знал, что мои мотивы Долгуната не оценит по достоинству. Так что, не имея достойной альтернативы, тактика защиты и ухода от ударов – наше все. На атаку сил не оставалось.