Поиск-81: Приключения. Фантастика

Савка выбежал за ворота и отпрянул назад. Перед ним стоял Омеля. Стало тихо-тихо. Омеля вдруг начал расти, расплываться. Ледяная рука схватила Савкино сердце и сжимала сильней и сильней. Он отчаянно закричал и рухнул. Омеля не склонился над Савкиным телом. Он плюнул и пошел прочь.

Было тихо. Темнела зубчатая стена частокола…

Спутаны на земле дороги. Протопали их люди. Пути племен и народов ищи по могильникам, именам рек и погостов. И по легендам. Мертвые первыми обживают новые земли. За ними идут живые.

…А великий город на Волхове жил широко и крикливо, изредка вспоминая ушедших в далекие земли ратников. «Не было от них вести всю зиму, ни о живых, ни о мертвых, и печалился князь, и владыка, и весь Новгород». Так записал потом, рассказывая о походе, новгородский летописец.

Весна пришла сухая и жаркая, даже ночи не приносили прохлады. И в такую ночь приснился Малуше голос Якова. Он был далек и невнятен, не поняла она слов. Будто сказал он что-то про золотого чужеземного бога и сгинул в черной пропасти.

Пробудилась она — кровавый свет трепетал в распахнутых оконцах. В доме с криком бегали челядинцы — пожар!

«В лето 1194 зажегся пожар в Новгороде, загорелся Савкин двор на Ярышовой улице, и был пожар зол, сгорело церквей десять и много домов добрых. На другой день загорелись Чегловы улки, сгорело домов десять. И потом более случилось, на той же неделе в пятницу, в торг, загорелось от Хревковой улицы до ручья на Неревском конце и сгорело семь церквей и велико домов. И оттуда встало зло: по всякому дню загоралось неведомо как в шести местах и более, не смели люди жить в домах и по полю жили… И тогда пришел остаток живых из Югры…» — рассказывает летописец.

Восемьдесят ратников остались живы тогда у югорского городища. Многие из них погибли по пути к дому. Изможденные и опухшие, добрались они до Новгорода в те дни, когда великий город постигла великая беда. И не было с ними ни серебра, ни других югорских сокровищ.

Были призваны ратники на посадников двор. Затеяли там ссору меж собою, обвиняя друг друга, схватились за ножи и мечи. «И убили Сбышку Волосовца, и Ногочевидца Завиду, и Моислава Поповича сами путники. А другие кунами откупились».

Так окончился трагический этот поход.

Леонид Юзефович ЧУГУННЫЙ ЯГНЕНОК Повесть

1

Июнь выдался холодный, ветер порывами налетал с Камы, и бело-зеленый флаг сибирского правительства картинно полоскался над крыльцом Слудской районной комендатуры.

Возле крыльца сидел на корточках унтер-офицер и бестолково лупил куском, кирпича по водосточной трубе, пытаясь выправить ее смятое жерло. Его левую руку перетягивала повыше локтя несвежая повязка — тоже бело-зеленая.

«Дежурный», — догадался Рысин.

Он подошел ближе и громко спросил, где можно найти коменданта, поручика Тышкевича.

Унтер перестал бить по трубе и раздумчиво, с ног до головы оглядел посетителя. Перед ним стоял явный запасник — слишком большая фуражка нависла над впалыми щеками, нелепо болталась на журавлиной фигуре кургузая необмятая шинель.

— Слева последняя дверь, — хотя на плечах посетителя топорщились офицерские погоны, унтер не только не козырнул, но даже не счел нужным встать.

Впрочем, Рысин не придал этому нарушению субординации ровно никакого значения.

Через минуту он предупредительно постучал по отворенной двери с табличкой «Военный комендант», вошел в комнату и представился:

— Прапорщик Рысин… Направлен к вам в качестве помощника по уголовным делам.

— Знаю, знаю. — Тышкевич вздохнул: «Ну и послал бог помощничка! Видать, по сусекам поскребли…» Откинулся на спинку стула. — Сколько вам лет?

— Двадцать девять, — сказал Рысин.

— Давно служите?

— Третий день. Мобилизован городской комендатурой.

— А звание откуда?

— В шестнадцатом году прошел курсы. Но при повторном освидетельствовании в армию взят не был… Плоскостопие у меня.

— Вообще-то чем занимался? — Тышкевич решил, что можно перейти на «ты». В одностороннем, разумеется, порядке.

— Частный сыщик я, — сказал Рысин. — На юридическом учился в Казани, но не кончил…

— В полиции, что ли, служил?

— От полиции я разрешение имел. А занимался частной практикой. Всякие торговые секретные дела, также и супружеские… Потому меня к вам и направили.

— Та-ак, — ошарашенно протянул Тышкевич. — В гимназии, поди, Пинкертона почитывали? — он опять перешел на «вы».

Рысин оживился.

— Вот все говорят: Пинкертон, Пинкертон! А что Пинкертон? В реальной жизни грош цена всем его хитростям. Я, к примеру, Путилина Ивана Дмитриевича очень почитаю. Слыхали о таком? — Тышкевич покачал головой. — Начальник всей петербургской сыскной полиции. Из крепостных крестьян родом, заметьте! Любопытнейшие записки оставил… Вот, скажем, убили австрийского военного атташе. Дома убили, в постели. Скандал, естественно, всеевропейский. В Вене дипломатическую ноту изготовили. Сам великий князь вызывает Путилина к себе и дает ему три дня сроку для отыскания преступников. Представляете?

— Еще бы, — сказал Тышкевич. — Сам великий князь… Не шуточки! — Губы его кривила сдерживаемая усмешка. — Да вы садитесь!