Поиск-81: Приключения. Фантастика

Итак, можно было считать, что похититель серебряной коллекции обнаружен. Он лежал в университетском подвале, возле портрета последнего российского самодержца. Однако мысль эта, хотя и явилась следствием логического подхода к обстоятельствам, не принесла желанного удовлетворения. И дело было не только в том, что пока не нашлось никаких следов самой коллекции. Лишь теперь, после того, как он увидел эту комнату с приколотыми к стене изречениями, Рысин почувствовал, что для него гораздо важнее отыскать убийцу Свечникова.

Если при этом обнаружится и коллекция — хорошо, нет — тоже ладно.

Он потянул на себя ящик стола. Там лежали карандаши, чистая бумага, конверты. Отдельно — тетрадь в синем клеенчатом переплете. Рысин раскрыл ее на первой странице, прочел:

«12 января 1917 г. Сегодня мне исполнилось восемнадцать лет. Решено! Буду вести дневник, «дневные записки», как говорили в прошлом столетии… Вот, написал эту фразу и уже солгал. Написал ее так, словно не для себя пишу, а для кого-то, кто будет читать мои заметки. Помянул зачем-то о прошлом столетии. Нет, нужно писать честно и, самое главное, вовсе не думать о стиле. Иначе легко сбиться в ложь, в многозначительность. Только мысли, только наблюдения!»

Рысин полистал дневник, отметил мелькнувшую несколько раз фамилию Желоховцева и сунул тетрадь за пазуху, решив внимательно прочитать ее дома.

— А имущество его? — поинтересовалась хозяйка.

— Имущество остается родителям. Они должны приехать из Кунгура. Я составлю опись, и, если что пропадет, ответите по закону.

— Одеяло мое, — торопливо сказала хозяйка. — Его не пишите… И чайник тоже мой.

Рысин еще раз тщательно осмотрел комнату, простукал стены и подоконник. Потом составил опись, занявшую полстранички, и дал подписать ее хозяйке. Спросил:

— Позавчера утром он домой ничего не приносил? Никаких коробок?

— Ничего не было… Я еще в сени выходила смотреть. Пьяный, думала, или с девкой…

Рысин спустился вниз, вывел на улицу велосипед.

Всю жизнь он был неудачником. В двадцать девять лет такие вещи вслух еще не говорят, но думают о них уже вполне откровенно. Что он делал все эти годы? Какой только чепухой не занимался… Изучал труды Бертильона об идентификации преступников, а после шел собирать сведения о клиентах дома госпожи Чирковой в Разгуляе. Или выяснял в ярмарочное время подлинную стоимость деловых попоек в ресторанах — приказчики и младшие компаньоны часто представляли фирмам фальшивые счета. Такие дела вел он из рук вон плохо, потому что неинтересно было. Порой сам оставался в убытке, и тогда приходилось выслушивать вечерами долгие наставления жены. Теперь с этим было покончено. Навсегда! Он, Рысин, вел настоящее дело, о каком мечталось когда-то, а потом и мечтаться перестало…

«Но зачем все-таки Свечников похитил коллекцию?»

Навстречу, в сторону вокзала, проехала фура с ранеными. Лошадью правил бородатый казак в папахе и шинели, накинутой прямо поверх белья. Рядом сидела сестра милосердия в грязном куколе. Лицо у нее было молодое, белое, а руки желтые, как у старухи. «От йода», — отметил Рысин и пожалел сестру.

Еще через квартал попалась подвода, груженная всяким домашним скарбом. Над корзинами и узлами, как мачта, торчала старинная лампа на длинной бронзовой ноге. Мальчик в матроске с кошкой на коленях сидел под лампой. Рядом шел немолодой мужчина, в котором Рысин узнал известного в городе адвоката Лончковского. Когда-то он следил за ним по поручению мадам Лончковской, подозревавшей мужа в нарушении супружеской верности. Это дело логического подхода не требовало, потому Рысин вел его кое-как и никаких результатов не добился. Адвокат так ловко применял правила конспирации, словно был не кадетом, а эсером-боевиком… Где-то теперь адвокатская пассия? Где мадам Лончковская с ее истериками и мигренью? Все смешалось, перепуталось. Город пустел на глазах, и уже никому здесь ни до чего не было дела.

Вдали, за последними домами Покровской улицы, вознесся паровозный гудок: составы шли на Екатеринбург и дальше на восток, к колчаковской столице.

Рысин сильнее надавил на педали и вновь подумал о том, что, когда в город войдут красные, ему очень может не поздоровиться. Все-таки в комендатуре служил, пусть и недолго. Иди потом, доказывай, будто применял логический подход, а не плеть с проволокой… И угораздило же его влипнуть в эту мобилизацию! Надо было вовремя послушать жену, отсидеться у тетки на Висиме. Не поздно, разумеется, исчезнуть и прямо сейчас, сегодня. Никто и искать его не станет в этой суматохе!