Поиск-84: Приключения. Фантастика

— Дезертирство с фронта и измена Родине — одно и то же, Клавдия Леонтьевна. Совершенно одно и то же! Но меры ответственности могут быть разными, в зависимости от обстоятельств. По части Степана я вам никаких справок не выдам, нет их у меня. На все ваши вопросы лучше ответят следственные органы. Давайте ждать. Да ведь и органам правосудия пойди-ка теперь докажи, что резец по дереву большого мастера в теперешнее послевоенное время нужнее винтовки бойца. Не доказать, нет, не доказать!

Теперь о вас. Понятно: больно вам выдать в руки правосудия мужа-дезертира, но уверяю вас, больнее будет, если укроете его. Совесть будет мучить вас, и мука эта будет пожизненной. К тому же люди, так или иначе укрывающие преступников, у нас квалифицируются как соучастники преступления, и для них существует особая статья. Помните это!

Уже возле машины сказал:

— С болью человек родится, с болью умирает. Нужно великое мужество, чтобы преодолеть в себе страх боли… Однако, видать, у Клавдии Леонтьевны ничего нет для нас по существу?

— Я все сказала тогда, ночью. В другом месте ищите его.

— В другом так в другом, — согласился капитан и предложил Клавдии:

— Садитесь, подвезем. По пути же ехать.

Клавдия не стала возражать.

Садясь в машину, она видела, с каким любопытством за ней следил Потехин, сидя на скамеечке возле дома напротив.

Глава пятнадцатая

Вопреки запретам отца, Степан по-прежнему бродил с ружьем по осенним лесам или торчал возле больших дорог. Подслушивал, подглядывал, изучал жизнь деревни в послевоенное время. Он пристрастился собирать обрывки старых помятых газет на местах, где когда-то обедали колхозники. Жадно вчитывался в тексты уцелевших статей. Наиболее интересное уносил к себе в берлогу. Когда между отцом и сыном устанавливалось затишье, Степан с удовольствием читал отцу.

Но чем чаще Сволин-отец слушал чтения сына, тем чаще ловил себя на том, что прозрение к ним обоим должно прийти не из газет и книг современных, а после усердного изучения библии. Об этом он стал задумываться часто и серьезно.

Теперь, после того как Кустов сошел со сцены — отказался вдруг быть их благодетелем, — старик видел необходимость искать нового партнера. С Потехиным он не хотел иметь ничего общего, так как побаивался его развязности и простоватости. Он перебрал в памяти многих старых знакомых и остановил свой выбор на бывшей монахине и отшельнице Дарье Доромидонтовне. Знал он ее давно как человека, живущего вдали от политики и людей. Много сумрачного и сомнительного говорилось в округе об этой старухе, однако при нужде кое-кто тайно похаживал к ней, чтобы с ее помощью заглянуть на дно своей судьбы или выпросить исцеление.

При подходе к Кузяшкиному болоту Степан сделал крюк в сторону березового сколка на Дальних полях, в трех верстах от Крутояр. На подходе к сколку он остановился, услышав звук топора. Сомнений быть не могло: кто-то заготовляет дрова.

Осторожным зверем прокрался Степан на стук и увидел работающего в одной рубахе Потехина. Бывший белогвардейский рубака вкалывал лихо: топор в его руках остервенело перегрызал белые туловища берез, далеко в стороны разлетались пахнущие скипидаром щепки.

Наблюдая за работой Потехина в непосредственной близости, из-за кустов, Степан давался диву — с великой всесокрушающей звериной хваткой яростно вырубал он под корень и отбрасывал далеко в стороны молодой подлесок, даже не мешавший ему в работе. Было очевидно: в руках старика заключена неистощимая энергия. Зная это, он не скупился расходовать себя, был уверен — надолго хватит.

Постоял Степан, помялся. «Будь что будет!» Подошел сбоку.

— Бог на помощь, добрый человек!

— Доброго здоровья, коли не шутишь. — Потехин с любопытством стал рассматривать Степана и его ружье, небрежно заброшенное за спину. Огладил бороду облапистой ручищей.

— Охотишься, чё ли, погляжу-так?

Степан рассеянно махнул рукой.

— Убиваю… часы да минутки, уповоды да сутки.

— Ну-ну! Опять ведь вам с отцом-те скоро в зимнюю спячку залегать. А зима, посчитай, целая жись.

Всей пятерней Потехин старательно поскреб у себя за пазухой и вдруг резко отдернул руку, словно на что-то чрезмерно горячее или острое наткнулись пальцы его там, под взмокшей рубахой на груди. Розовое лицо Потехина полыхало жаром, как после бани.

Устраиваясь на березовом чураке, Агафон Григорьевич поманил Степана полусогнутым указательным пальцем и развязал узелок.

— Присаживайся, Дементьевич. Покоштуем.

Степан не противился.

Медленно, но верно, как надежными жерновами разжевывая еду, Потехин говорил:

— Поди за Клашкой ходишь доглядываешь?

— Поди.

— Ну?

— Чо, «ну»?

— Приметил чё-нибудь?

Степан молча покрутил головой.

— Ты что, — взъелся на него Потехин, — лесом шел, а дров не видел? Ее ведь капитан-следователь подцепил. Обходительный такой, краснобай. На машине казенной разваживает. Гляди, паря, кабы чего из этого у них не вышло. Закрутит он твою Клашку, как собаку в колесо. Тогда того…

— Чего «того»? — насторожился Степан.

— Третьего тебе в подоле принесет, вот што — «того». Тебе же ростить-то. Не век по лесам шляться будешь.