Поиск-87: Приключения. Фантастика

— Ах, зачем вы так!

Миг — и она уже за спиной Валерия Рафаиловича. А тот, кашлянув в кулак и отстранив с пути Иштвана, шагнул к незнакомцу.

— Добро пожаловать на «Пальмиру»! — сказал он и сделал приглашающий жест, понятный, наверное, любому гуманоиду.

— Очень приятно! С удовольствием воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, — на чистейшем интерлинге ответил пришелец, неуловимо-ловким движением подхватывая вывалившийся из глаза монокль. — Разрешите представиться: Ланшерон. С кем имею честь?

— Валерий Гущин, консультант экипажа, — бывалый космический волк чувствовал, что в более дурацкую переделку он еще не попадал.

— Иштван Запа, — представился второй механики Гущин поймал его отсутствующий взгляд сомнамбулы.

— Жанна, — сказала Жанна и покраснела.

— Кому я могу вручить верительные грамоты? — важно спросил гость и, изящным движением подобрав с пола Жаннин чемоданчик, вручил его Запе.

— Я как консультант экипажа имею право принять верительные грамоты, — помедлив, сказал Гущин. — Правда, таких прецедентов еще не было в моей практике, но…

— Вот и прекрасно! — не очень вежливо перебил его пришелец и, сунув ему тяжелый свиток с большой висячей печатью, появившийся, казалось, из воздуха, подхватил под локоток донельзя смущенного главного механика.

А развеселый комсомольско-молодежный экипаж ошалело таращился на эту странную парочку.

В честь прибытия Ланшерона был устроен банкет. Корабельный кибер-кулинар с красивым и звучным именем Бон Аппетит постарался на славу. Были вскрыты банки лучших консервов, раскупорены заветные бутылки безалкогольного шампанского «Астронавт», размочены лучшие экземпляры сублимированных дынь и ананасов.

Экипаж был возбужден. Но задушевная беседа не клеилась. Все взоры были обращены во главу стола, где царствовал звездный гость. Ланшерон действовал по-хозяйски: произносил спичи и здравицы, отдавал должное корабельной кухне и флиртовал с главным механиком.

Когда в разгар трапезы Бон Аппетит принес и водрузил в центре стола блюдо, на котором лежал, сжимая яблоко в улыбчивых устах, жареный поросенок с хреном, никто, даже суровый шкипер, не смог удержаться от рукоплесканий.

— Какой он лапушка! — вдруг просюсюкал Ланшерон, хватая поросенка с блюда и ласково прижимая его к крахмальной манишке. — Жалко такого кушать! — Он показал поросенку «козу рогатую» и спросил его тем же сюсюкающим тоном: — Ты нам полетаешь, сюся-масюся? Дяди и тети тебя очень просят, полетай, рыбонька!

— Какая я тебе «рыбонька»? — задорно ответил поросенок, задрыгал копытцами и начал порхать по столовому отсеку, роняя с поджаристой шкурки сочные брызги хрена.

Валерий Рафаилович от неожиданности поперхнулся, Эдик Шилов долго и с удовольствием колотил его по спине увесистым кулаком. А Ланшерон продолжал любезничать с Жанной, при этом подкладывая себе расстегаи и хмелея все больше от безалкогольного шампанского.

Он раздобыл где-то старенькое, не очень хорошо настроенное банджо и заставил под эту музыку парочку ананасов сплясать на столе. Потом, накрывая один из ананасов цилиндром, он превратил его сначала в пучок редиски, потом — в красноглазого кролика, в бронзовую статуэтку «Рабочий и колхозница», в восковой муляж гриба-мухомора и, наконец, в малюсенького двойника Эдика Шилова.

Мини-Эдик с жалобным писком соскочил со стола и убежал под стеллаж, чтобы, через мгновение, выкатиться оттуда в прежней, ананасовой, ипостаси. Ланшерон отрезал от ананаса изрядный ломоть и вручил его онемевшему Эдику. Тот машинально принял дар и сжевал его.

Через полчаса Ланшерон уже знал всех по имени. Все стали для него «котиками» и «рыбоньками», с каждым, исключая разве что Валерия Рафаиловича, он был на короткой ноге. Когда он неожиданно встал из-за стола и объявил, что собирается отбыть баиньки в любезно предоставленную ему шкипером каюту, в компании раздался гул разочарования. Но вот дипломат отбыл в сопровождении добровольного гида Иштвана Запы, перелетного поросенка и ковыляющего на тонких ножках шелкового цилиндра. Экипаж умолк. До всех наконец-то дошла необычайность сегодняшних приключений. Подавленные, они молча расходились по каютам.

— Стас, Джон, пройдите ко мне! — окликнул Валерий Рафаилович.

К ночи жареный поросенок вырос в здоровенную жареную свинью. Бон Аппетит долго гонялся за ней по корабельным закоулкам, пока не загнал в холодильник. Долго еще она пела оттуда воронежские частушки голосом древней певицы Марии Мордасовой. Голос ее хрипел и потрескивал.

А в каюте консультанта тем временем шел совет. Шкипер нервно расхаживал по каюте, меряя шагами узкое пространство между койкой и письменным столом. Он покусывал молодой редкий ус и говорил, как всегда, запальчиво, не слишком следя за своей речью: