Поиск-87: Приключения. Фантастика

— Нет, для газеты не подходит. Дело сугубо интимное.

Приятель громко рассмеялся:

— Не вздумай вызывать его на дуэль. Возьмет за ноги и напополам запросто разорвет.

— Так уж и разорвет?

— Ты у него лапищи видел? Здоров до ужаса. Его здоровье и погубило, я считаю. Другим приходится знаешь как тренироваться? А Юрик мог и вполсилы качаться — все равно на татами всех кидал. И с этого дела, — звонко чпокнула под пальцем шея, — не болел. Вечером примет порцию, а к утру как огурчик. Ну и подзалетел однажды.

— А сел-то он за что?

— Да из-за ерунды. Ехал вечером в автобусе, на поддаче, разумеется. А на остановке контролер билетик потребовал. В общем, кончилось тем, что ему впаяли двести шестую, часть третью. Это было… Да уж года три назад.

— И ты до сих пор все помнишь?

— Ты что, мне это до пенсии вспоминаться будет. Я тогда чуть не пролетел. Я ведь писал о нем. Перед областными дал зарисовочку, потом сделал интервью как с членом сборной. Нормально прошло. Попотел, конечно. А когда они с соревнований вернулись, я решил очерк сделать. Про него, вообще-то, было что написать. Родом из деревеньки северной, кончил пэтэу, в институте учился…

— В каком? В педагогическом?

— Ты что? У нас же всех борцов сельскохозяйственный собирает. Там лучшая секция. Вот. И учился он на экономическом. Правда, когда с преподавателями решил побеседовать, один вредный мужик попался, приволок экзаменационные ведомости… А ребята — те четко усекли: мол, спорт дело общественное, Юрий у нас и собранный, и активный, и товарищ хороший — все с примерами. Вот такой очерк получился, честное слово! Я там на такие проблемы вышел! Прихожу к редактору, он мне с ходу: «Про Павлюка писал?» — «Писал», — говорю. Хорошо, что про очерк сказать не успел. «Раз ты начал, — говорит шеф, — тебе и заканчивать. Под суд твой Павлюк попал». Мать моя девочка! Полтыщи строк в корзину! Я так на него за это разозлился…

— На редактора?

— Почему на редактора? На Павлюка, конечно. И такой судебный очерк отгрохал! Может, помнишь?

— Назывался-то он как? — сделал вид, что припоминает, Сергей. Он никогда не читал в газетах про спорт.

— «Волевой прием». Я поищу в подшивке. Тебе будет интересно. Я там всю его жизнь вывернул. Крепко получилось, самому понравилось. Честно. Мне даже дали с Павлюком встретиться. Уже после суда. Он резко скис, даже противно стало. Ко мне, как к родному, кинулся: мол, пусть газета заступится. А чего за него заступаться, и так по минимуму дали. Но он-то понимал, что наверх ему больше не выплыть — лучшие-то годы уйдут. А кому он нужен без чемпионства? Вот он сопли и распустил. Да и понять можно — после такой жизни и в зону.

— Какой — «такой»?

— Жил он будь здоров как! «Колеса» купил, кооператив к свадьбе сделали, жену себе подобрал этакую фанечку. Она с ним сразу после суда и развелась, кстати сказать. В общем, красиво жил.

— А фотографии у тебя не сохранились?

— Обижаешь! Я же профессионал. У меня все исходные материалы хранятся, черновики, оттиски, фото. Представляешь, кто-то из местных станет чемпионом мира? А у меня материал о том, как он начинал! Да «Спорт» это дело с руками оторвет!

Архив хранился в нескольких коробках, задвинутых на книжный шкаф! Из большого конверта на стол высыпались блокнотные листки, машинописный черновик, глянцевые прямоугольники фотографий. А что, этот, пожалуй, может и напополам порвать. Сильная грудь в запахе борцовской куртки. Крутые мышцы рук. А лицо на снимках затерялось, то смазанное движением, то укрытое в тень от поднятого над головой кубка. Похоже, оно мало интересовало фотокора. Сергей долго, словно пытаясь поймать взгляд, всматривался в снимок. Три года там, конечно, след оставили.

— Ты мне эту фотографию подари, — попросил Сергей. — Я у суперзвезды автограф попробую взять.

* * *

Трижды отзвонил телефон. Назойливо, длинно. Так могла звонить только Светка. Или родители. Сергей трубку не брал. Разговаривать ни с кем не хотелось. Он вгрызался в текст переводной статьи, выданной ему из институтской библиотеки под честное слово до завтрашнего утра. Перевод был сделан скверно, автор его, видно, в предмете не разбирался. Все термины были скалькированы, и понять, о чем идет речь, было довольно сложно. И ко всему, местами не были вписаны формулы. Чистые листы с разбросанными небрежно «отсюда следует», «после преобразования получаем» раздражали. Но, злясь и досадуя, Сергей занятия не прекращал. Интересно было узнать, а какие же методы используют  о н и, обогнали ли  н а с, или отстали. Он вчитывался со старательностью дореволюционного бурсака, и с третьего раза подходы заокеанского автора стали ему ясны. Так ясны, что он почувствовал даже разочарование. Взять для себя было нечего.

И в это время пришла Светка.