Поиск-89: Приключения. Фантастика

Та-а-к, подумал Баратынский. Это значит; в то самое время, когда я миндальничал, он тихой сапой лишил меня последней надежды?!. Вот старая луковица! У Баратынского даже охота к работе пропала. Он вылез, махнул рукой на аварию и побежал в контору. В конторе сидел Валя Кузин и играл в шашки с пенсионером из 39-й квартиры.

— Валя! Горю! — вскричал Баратынский. — Авария на седьмом колодце, а у меня жена рожает!

— Кто, Дуська? — удивился Кузин.

— А кто же еще, — умываясь и переодеваясь, рассказывал Баратынский, — внематочная беременность!

— Это опасно! — бросив игру, сказал пенсионер.

— Еще бы! — вскричал Баратынский. — Надо пойти ей соков купить! Черт, где же деньги?!.

— Во, возьми, пятерка, больше нет! — сказал Кузин.

— А у меня тридцать копеек, — развел руками пенсионер.

— Теперь за пять тридцать уже не продают! — схохмил Баратынский.

— Но все равно возьмите, я прошу вас, — настаивал пенсионер.

— Ладно, — забирая мелочь, тряхнул головой Баратынский. — «Если друг оказался вдруг!..» — процитировал он и запнулся. — Это не то, не про нас. «Друзья! Как много в этом звуке для сердца русского слилось!» Спасибо!.. — Баратынский прижал обоих к своей груди. — Валя, сделай аварию! Бегу!

— Завтра не выходи, я выйду! — крикнул ему вдогонку Кузин. — Артист! — с уважением сказал он о Баратынском.

Надо было действовать, и первое, что сделал Баратынский, сев дома на телефон, позвонил жене главбуха, Катерине Ивановне. Изменив голос, слегка гнусавя, он от имени доброжелателя сообщил, что ее муж замечен в необычное время выходящим из дома его сослуживицы Боборыкиной, и что оба были очень возбуждены, и этот роман может далеко завести.

— Вас это не касается, — помолчав, сказала Катерина Ивановна, — так что не беспокойтесь…

— Что?! — вскричал уже своим голосом Баратынский и хлопнул трубкой. — Во, дала, а? «Не касается». Это что же, какие времена?!. Тут Дуська за одно слово фингал ставит, а эта… Во, Петр Иваныч дает! Ну дает! И где только выкопал эту тумбу?

Баратынский позвонил в партком райпищекомбината, но секретарь был в отпуске. Он набрал местком, и дежурная побежала звать Неверующего, ибо он был зампредместкома и член партбюро.

— Все схвачено! — прошипел Баратынский. — Мафиози проклятый! Что же делать-то?!. Кому сигнализировать?!. А?!. — он посвистел дуплом зуба и скорчил рожу в зеркале. — В горкоме и слушать не будут. Есть, правда, еще управление торговли… Позвоним в управление!

Баратынский позвонил Черных, первому заму. Трубку сняли.

— Сергей Прокофьич? Это Жмыков из комитета, — забасив, заговорил заговорщицким голосом Баратынский, не слишком четко произнося свою фамилию. — Был у Капустина в горкоме. Ты слышал эту историю с Неверующим?

— Какую историю?

— Жена Неверующего написала письмо в горком с просьбой защитить ее и дочь от разгула безнравственности: супруг открыто изменяет. Капустин велел переслать вам немедля письмо с требованием разобраться и наказать.

— А при чем здесь я?.. — попробовал было возразить Черных.

— Ну, вы же первый зам?

— Ну и что?!.

— Не знаю, не знаю, но я бы всерьез занялся этим делом, все-таки не рядовой случай… Пока!

— Пока…

И Баратынский, положив трубку, даже подскочил от удовольствия и этаким фертом, строя рожи неизвестно кому, прошелся по комнате.

Но вернемся к Неверующему и Надежде. Едва они вошли в бухгалтерию, как тотчас все умолкли и, увидев пылающее смущением лицо Боборыкиной, все поняли.

Боборыкина шмыгнула за свой стол и сразу же углубленно погрузилась в подсчеты.

— У меня готово, Петр Иваныч, — нарушила молчание Пуговицына. — Подготовила вам шестнадцатую и третью формы, что вы просили, а также подумала, что вам может понадобиться двадцатая…

— Спасибо, Серафима Павловна. Я всегда ценил вас, — проговорил Петр Иваныч. — Рябова, а вы сделали разбивку по кварталам?

— Нет еще, я только собиралась…

— Будете лишены премии на пять процентов. А вы, Тамара Леонидовна, отчет закончили, который я просил вас сделать к трем ноль-ноль?

— Я думала, что вы уже не придете…

— Еще пять процентов!

— Но, Петр Иваныч!.. — попыталась было возразить Тамара Леонидовна. — Я не понимаю…

— Я вас тоже не понимаю. Так же, как и товарища Боборыкину. За отсутствие на работе более полутора часов ей тоже следует снизить квартальную премию… — Петр Иваныч вдруг столкнулся с изумленным взором Нади и, незаметно подмигнув ей, заключил: — На пять процентов!

Он помолчал и уже другим, подобревшим голосом добавил:

— За работу, товарищи! За работу! Это была сознательная моя отлучка с целью проверки. А вам, Серафима Павловна, благодарность!