Поиск-89: Приключения. Фантастика

Монотонный без модуляций хохот мечется над толпой нескончаемую минуту и вторую. Робот перегибается через перила, протягивает вниз четырехпалые руки. Фигура его расплывается в лучах прожекторов, растет, теряя очертания, и уже одни гигантские манипуляторы тянутся сверху к запрокинутым лицам. И трудно отвести взор от шевелящихся клешней. Смех обрывается неожиданно, и свистящий шепот ударяет в толпу.

— Скоты! Погрязшие в грехах, рожденные в грехе, неспособные предвидеть результаты дел своих. Живете в суете и мраке душевном и задыхаетесь от собственной пакости, кайтесь! — Робот кричал и бесновался возле неподвижного пророка, знающего тайну утешения. — О чем думать вам, несчастные, на что надеяться? Кайтесь! Но нет вам прощения. Ищите! Но что искать и не обрящете вы! Смиритесь, говорю вам. Я говорю, порожденный вами, неизбежный и вездесущий. Стяжатели, вы погибнете от меня, ибо я — бич божий. Воистину бич, я развратил вас доступностью благ, и нет возврата к прошлому…

Голос его сверлит мозг, проклятия одно страшней другого падают на людей, изощренные библейские проклятия. Наэлектризованная толпа колышется, слышатся вскрики и плач.

…— В чем вина каждого? Не мне, себе этот вопрос задайте. В души свои смотрите. И кто из вас увидит свет? Кто свободен хотя бы от одного из семи смертных грехов? Я вам напомню их, ибо коротка ваша память, люди.

От зависти кто свободен? Чему завидуете? Не уму, не праведной жизни, не трудолюбию, не мастерству! Завидуете силе, деньгам, власти.

От скупости кто свободен? Я не говорю: кто ближнему отдал рубашку? Кто милостыню подал, спрашиваю?

Кто воздержался от блуда, греховодники?

Чревоугодие уже и грехом не считается, рабы животов своих ненасытных. Спрашиваю: кто очищает тело свое постом? Гордыня вас обуяла. А гордость — смертный грех, ибо чем гордиться каждому, не жизнью ли своей, короткой и убогой, не слабостью ли своей?

Богопротивному унынию поддаетесь и в тоске проводите дни свои, а тоска ваша от невозможности утолить стремление к греху, и нет у ней иной причины.

О седьмом смертном грехе спрошу: от гнева на ближнего кто воздержался? Свои грехи прощаете, чужие — никогда. Кто из вас не обидел друга злопамятностью и гневом своим?..

Вальд, один из немногих, кому в этой толчее удалось сохранить способность рассуждать, видел вокруг искаженные лица и сам ощущал странную приниженность, слыша смех и вопли человекоподобного автомата. Рядом лысый толстяк, взвизгивая, раздирал на себе рубаху. Парень в ярком свитере выхватил из губ соседки сигарету, та даже не повернула голову. Вальд почувствовал сладкий запах эйфорита. Толпой овладевала массовая истерия, особая форма психоза, Вальд это понял, пробираясь к выходу. Он двигался, расталкивая людей, но на него не обращали внимания, и только иногда он ловил на себе внимательный и понимающий взгляд и тут же забывал о нем. Вальд отодвинул женщину, которая, подняв руки, выкрикивала что-то. Сжатая толпой, она уже не могла опустить рук. Вальд ударил головой кого-то, подмял под себя парня с неподвижными глазами и, карабкаясь по чужим плечам, выбрался наружу.

Он долго стоял, судорожно вдыхая пропитанный бензином и серным ангидридом воздух. Рядом чавкал компрессор фильтра. Вальд вспомнил о маске, пошатываясь от головокружения, побрел к своей машине. На уровне вторых-третьих этажей проецировались фигуры кибера и пророка. Голограммы давали увеличенные изображения, и пророк, казалось, заглядывал в самую душу своими добрыми изумрудными глазами. Ферро смолк, и в пространстве звучал утешительный баритон пророка.

— Робот прав, ведь он свободен от пристрастий. Да, мы рабы! Рабы грехов своих. Своей лености, рабы вещей, своих страстей. Мы грешны, да! Но мы таковы изначала, я и каждый из вас. И если тысячелетия не переделали нас, то неужели надо доказывать, что ничто уже не способно изменить нас, таких, как мы есть, я и каждый из вас. Но одному-то мы должны были научиться? Смирению! Готовности воспринять мир таким, каков он есть. И прожить свое, думая о себе и не пытаясь переделать данное. И мы смиримся, я и каждый из вас! Ибо сказано в писании: «Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться; и нет ничего нового под солнцем».

Не зря получали паунты молодцы из сектора психологической обработки, нет, не зря. Этот рефрен — я и каждый из вас — действовал безошибочно: чем дальше, тем больше хотелось слушать пророка, который принимает меня, маленького, таким, как я есть.

Вальд стряхнул наваждение, уселся в машину, загерметизировал салон, включил очистку и приник губами к раструбу, вдыхая свежий, холодный воздух. Он положил под язык таблетку, помедлил с минуту, прислушиваясь, как мягкое тепло разливается по телу и яснеет голова, набрал на щитке шифр маршрута. Машина тронулась с места, протискиваясь в промежутки между плотно стоящими лимузинами прозелитов — новообращенцев в агнцы божьи. За машиной увязался юродивый без маски, кривляясь и крича: «Милостивец, дай подышать!» Потом его отогнал центурион-андроид.