Поиск-90: Приключения. Фантастика

Поздно вечером, когда все уже было позади и ушли гости, в комнату Глеба вошел Тул, держа в руках дешифратор. Он поставил аппарат на стол, опустился в стоящее рядом кресло и нажал клавишу воспроизведения. В динамике раздался короткий шорох, а потом зазвучал тихий женский голос:

«Мой сын убит. Его застрелили через несколько минут после того, как мы вышли из туннеля. Тир бросился с кулаками на офицера, замахнувшегося на меня. Он лежал на песке в двух шагах от меня, но я не могла к нему подойти. Прости, Тул, прости, что я не сберегла нашего мальчика, нашего Тира. С тех пор каждую ночь я вижу одно: его голова на желтом песке и красная струйка крови. Это страшнее любой пытки, но я скоро умру. Очень скоро. Нынешнюю ночь мне не пережить. Поэтому и тороплюсь все записать. Я надеюсь, что ты услышишь эту запись. Ты все поймешь, Тул.

В этот вечер первого, самого страшного дня я лежала вся избитая. Меня окружали совершенно незнакомые женщины. И хотя я не понимала, что они говорят, их голоса спасли меня, дали мне силы. А еще меня спасло другое… Я лежала, закрыв глаза, и почувствовала вдруг, как чья-то рука гладит мои волосы. Рядом стоял мальчишка лет трех. Это он водил своей ручонкой по моим волосами шептал лишь одно слово. Потом я узнала, что он шептал: «Мама».

Его мать, мать Глеба, фашисты расстреляли. Мальчик был не в себе и каждую новую женщину принимал за нее.

Все это я узнала потом, а тогда обняла его, прижала к себе… Пойми меня, Тул. Тир умер, и я помню об этом каждое мгновение, но пока рядом со мной был Глеб, мне казалось, что мой сын жив. Я сняла его психическую травму. Поверь, для этого почти не потребовалось вмешательства нашей медицины. Мы не расставались с ним ни днем ни ночью. Так продолжалось до вчерашнего дня, когда стало известно, что всех детей отправят в специальный детский концлагерь. Узнав об этом, я поняла, что больше жить не смогу. Без Глеба мне не выжить. Ночью, когда все уснули, я, воспользовавшись аппаратом регенерации, передала Глебу память нашей планеты. У меня есть только одна надежда: через много лет, когда Глеб вырастет, память Тээры проснется в нем. И когда он появится у нас, встреть его как сына. Нашего сына, Тул. А теперь прощай, прощай, мой любимый. И помни — это наш сын. Мой, а значит, и твой тоже…»

Голос умолк.

Глеб поднял глаза и встретился со взглядом Тула.

Тот печально кивнул ему.

И Глеб, подавшись вперед, тихо, почти шепотом проговорил:

— Она была самой лучшей… мама.

Глава восьмая

Утро началось с Лаума. Он появился сразу после завтрака, был весел, много шутил с Кори, засыпал Тула массой вопросов о Тээре, но лицо его казалось усталым, а под глазами залегли тени. Глеб, слишком хорошо знавший делийца, насторожился, почувствовав, что гость пришел неспроста. И действительно, Лаум неожиданно повернулся к нему:

— Как ты оцениваешь решение Совета не взрывать энергоцентр?

Глеб помрачнел:

— От моей оценки ничего не изменится. Ори-та достаточно ясно сказала — другого выхода нет.

Лаум встал и отошел к излюбленному месту у окна.

— А что, если есть? — спросил он оттуда. — Правда, рискованный, но есть?

— У тебя странная манера сообщать новости, — покачал головой Глеб. — Странная и опасная. Так и хочется взять в руки что-нибудь тяжелое. И если бы не межпланетный конфликт…

— Ага, заинтриговал! — Лаум остался доволен произведенным эффектом.

— Заинтриговал, — признался Глеб. — Так что, ради бога, не тяни.

— В сущности, все очень просто, — уже серьезно проговорил Лаум. — Поскольку взорвать энергоцентр мы не можем, было бы неплохо овладеть им. Захватить и вывести в наше время.

— Замечательный выход, — зло сказал Глеб. — Единственная загвоздка — смертельно опасное темпоральное поле. Пустячок, не правда ли?

— Да, — кивнул Лаум, — оно действительно опасно для всех. Для всех, кроме жителей Ватарамы.

— Уж не хочешь ли ты сказать, — начал Глеб, но Лаум его перебил:

— Обдумывая будущую операцию, я с самого начала ставил тебя в ее центр. Шел при этом от допущения, что коль скоро ты обладаешь памятью Ватарамы, темпоральное поле тебе не страшно. Но допущение — допущением, а требовалось научно обоснованное доказательство.

— И с этим у тебя плохо, — вставил Глеб.

На лице Лаума появилось выражение искреннего самодовольства. Он картинно прошелся по комнате, вернулся к столу и, наклонясь к Глебу, произнес почти шепотом:

— Ошибаешься. Доказательства есть. Они получены этой ночью. Ведущие физики Долии по моему заданию искали ответ на один-единственный вопрос: есть ли аналог излучению темпорального поля?

— Зачем тебе это было знать?

Лаум усмехнулся: