Поиск Анны (СИ)

Анна аккуратно ощупала себя — переломов не было, удар не сильный. Она встала и от души матернулась — вот же, опытный поисковик, и так нелепо оступиться! Теперь еще как чушка в грязи. Это, конечно, не парад мод, но сейчас ей встречать милицию, добровольцев, Резнова — и в каком виде предстанет один из лучших поисковиков «AnnaSearch»?

Смолина огляделась — погремушка висела в паре шагов от нее. Анна подошла ближе и только сейчас заметила, что рядом в грязи лежат и другие игрушки — плюшевый медвежонок и деревянная пирамидка. От игрушек пахло ладаном. Могли ли это быть игрушки Машеньки? Тогда зачем их оставили здесь? Как подсказку?

Смолина осветила фонарем крутой склон, прикидывая где лучше подняться. Луч прошелся по глинистому берегу, из которого торчали корни деревьев и вымытые водой ямы, и выхватил из темноты что-то инородное. Что-то, чему в лесу не место.

Анна подошла ближе — какой-то сверток. Похоже, опять шашлычники накидали мусор, да еще и припрятали — поди найди его здесь, под обрывистым берегом в ямке, среди корней, да еще присыпанный землей и ветками! Смолина терпеть не могла таких уродов.

Но что-то в этом мусоре показалось ей подозрительным. Небольшой сверток, размером чуть больше дамской сумочки... Что-то продолговатое было завернуто в мокрый грязный полиэтилен.

Анна аккуратно откинула край пленки, и из свертка безжизненно свесилась крохотная детская рука.

***

Фиолетовый свет милицейских мигалок бегал по стене леса, словно боясь проникнуть внутрь, оставаясь здесь, под открытым небом. Там, в утробе тьмы, не было места свету. И мигалки словно знали это.

Дождь давно смешался со слезами, и теперь уже нельзя было отличить одно от другого. Анна сидела на заднем сиденье полицейской машины и бездумно смотрела куда-то сквозь мокрое стекло. Главное было не закрывать глаза. Потому что в кромешной тьме она сразу видела нечто, завернутое в грязный полиэтилен, словно не вылупившаяся куколка гусеницы, которая уже никогда не станет бабочкой.

— Привет.

Сквозь открывшуюся дверь на Анну смотрели глаза Светы, наполненные печалью и заботой. Как она здесь оказалась, когда приехала? Сколько уже Анна сидела вот так, не мигая глядя в пустоту?

— Ты как?

Как она? А как тут можно быть?

— Зачем она это сделала? — не отводя взгляда от пустоты тихо спросила Анна.

— Кто — она?

— А разве не ясно?

— Мы не можем сказать наверняка.

— Можем. Какие ещё варианты? Молодая одинокая мать. Нежеланный ребенок. Работы нет, денег нет, мужик алименты не платит. Я бы обоих расстреляла. Хотя нет, не так: вывезла бы в лес ночью, завернула в грязный полиэтилен и бросила умирать! — Смолина сорвалась на крик, перешедший в рыдания.

Света прижала ее к себе. Тело Анны содрогалось от рыданий. Мир сжался до маленького комочка боли, завернутого в грязный полиэтилен. Где-то снаружи этого мира невыразимой тоски шел дождь, словно небо тоже плакало, работали судмедэксперты, суетились люди. Но это уже не имело значения. Ничего кроме этого маленького свертка не имело значения. А раз в нем не было жизни — этот мир вдруг стал тоже мертвым.

— Ее надо найти, — сквозь рыдания выдавила Смолина. — Слышишь? Надо найти!

Света еще сильнее прижала ее к себе. Больше Анна не говорила, только тихо всхлипывала, а потом и вовсе забылась.

По крыше машины все также грохотал бесконечный дождь, словно мир вместе с Анной оплакивал не успевшую начаться жизнь, так резко оборвавшуюся. А может, дождь просто шел, и этой ледяной осенью никому, по большей части, не было дела до того, что случилось той страшной ночью в карельском лесу на берегу студеного ручья. Ночь заботливо хранила свои мрачные секреты.

Руна 2.

«Айно, дева молодая,

Еукахайнена сестрица,

В лес пошла нарезать веток,

В роще веников наделать.

Для отца связала веник,

Веник матери связала,

Наконец, и третий веник

Крепышу связала братцу.

И идёт, спеша из лесу,

Прямо к дому меж ольхами.»

Калевала

2006 год, 20 сентября.

Петрозаводск.

Анна повернула ключ в замке и вошла в пустоту квартиры. Постояла с полминуты, и потом сказала в никуда:

— Я дома.

В ответ, конечно же, тишина. Ленка если и была дома, то наверняка сидела в наушниках — слушала своих идиотских рок-идолов. А если бы и услышала, максимум хмыкнула бы в ответ. Ни тебе обнимашек, ни «привет, как прошёл день», ни тем более заветного «Люблю тебя, мам».

Первым делом, не раздеваясь, Смолина прошла на кухню.

За окном застыл серый мир. Прямо под окнами квартиры Анны, находящейся на четвертом этаже, раскинулся палисадник. Ветер трепал кроны, мокрые листья клена лизали окна квартиры. Раковина была завалена посудой — Ленка так и не удосужилась ее вымыть. Анна вздохнула и поставила на огонь турку с кофе. Она делала так всегда — как говорится, в любой непонятной ситуации пей кофе. Терпеть не могла растворимый, а тех, кто заваривал молотый кофе кипятком прямо в кружку, ждал десятый круг ада.

Ситуация была понятная, но оттого не менее болезненная.