Поиск Анны

Жизнь оставь мне дорогую,

Отпусти меня отсюда!

Затянула топь мне ноги,

От песку глазам уж больно!

Если ты возьмешь заклятье,

Злой свой заговор воротишь,

Дам сестру тебе я Айно,

Дочку матери любимой.»

Калевала

Нож мягко вошел в тело. Человеческая плоть податлива — Аня знала это по экспериментам с собственным телом. Сейчас же лезвие кухонного ножа, вырванное девочкой из окровавленных рук отца, пронзило его тело.

— Что ты наделала? — прохрипел отец. Растерзанный Тим вывалился из его рук и упал на пол. Аня в ужасе схватила плюшевого зайца и кинулась к двери. Уже взявшись за ручку она услышала сзади тихий, пробирающий до дрожи смех.

— Ты правда думаешь, что сможешь сбежать?

Она обернулась. Отец все также сидел на диване, но крови на нем не было. Он улыбнулся.

— От кого ты бежишь, Анна?

Аня с ужасом крутанула ручку и дернула дверь на себя — но та не поддалась. Она дергала ручку раз за разом, била дверь ногами, но без толку. Сзади послышались шаги.

— Ты не сможешь уйти, — проникновенно прошептал отец. — Потому что ты бежишь от самой себя.

Он протянул руку к девочке, и Аня закричала. Она ударила в дверное стекло кулаком. Стекло разлетелось фарфоровыми осколками с синей каймой и выгравированной на них ценой — «рубль восемнадцать копеек». Но за разбитым стеклом оказалась кирпичная стена.

Аня развернулась, прижавшись спиной к двери, обняв разодранного Тима. Кровь текла из разбитой руки. Отец приближался.

— Зачем ты так поступаешь со мной? — спросил отец. — Я же люблю тебя!

* * *

— Большинство людей спят. Вспомните свою жизнь и оглянитесь вокруг. Кого вы видите?

Анна дернулась и открыла глаза — она опять уснула посреди лекции! В надежде, что никто этого не заметил в полутьме зала, Смолина завертела головой. Впрочем, не нужно было оглядываться, она и так отлично знала, что увидит — слева от нее сидел Арсен, справа — Нина, дальше еще десятки таких же, как они заблудших душ.

— В своей обычной жизни я вижу то, что тебе и не снилось, дядя, — недовольно буркнула Нина. Анна отметила, что девушка была явно из богатой семьи, избалованная жизнью и наверняка никогда не работавшая. Что она ищет здесь? Потеряла смысл в бесконечных хождениях по тусовкам среди золотой молодежи?

Сиджа поднял одну из женщин.

— Кто ты, сестра? С каким вопросом ты пришла к Детям Рассвета?

— Меня зовут Ирина…

— Ирина — это имя, — оборвал ее Сиджа. — Кто ты?

— Я — мать…

— Ты мать? — вновь перебил ее Сиджа. — И все? Ты идентифицируешь себя так, потому что не знаешь, кто ты в отрыве от этой роли. Кто ты, когда одна, когда ты не мать?

Ирина замялась — она явно не знала, что сказать.

— Вы вешаете ярлыки сами на себя, но кто вы без этих ярлыков? Без своих машин, дорогих вещей, детей, достижений? Что останется от вас, если убрать все наносное?

Анне так и хотелось вставить, что называть детей лишними это кощунство, но она сдержалась.

— Вам не кажется, что мир сошёл с ума? Всё чего-то ищут, куда-то бегут, к чему-то стремятся… каждый думает что он — кто-то. Мать. Отец. Дочь. Рабочий. Бизнесмен. Преподаватель. Философ. Художник. Но если снять этот верхний пласт заблуждений о собственном эго, если копнуть глубже — станет понятно, что никто не может ответить на вопрос, — здесь Сиджа сделал паузу и обвел взглядом зал: — Кто ты на самом деле?

Смолина почувствовала, как на этот вопрос что-то внутри отозвалось тупой болью. Так бывает, когда что-то долго и упорно запихиваешь внутрь, чтобы спрятать подальше от глаз, но тут кто-то подсвечивает ярким фонариком.

Сиджа словно услышал ее мысли.

— Вот взять тебя, сестра, — он указал на Смолину, и та почувствовала, как деревенеют мышцы. — Встань. Кто ты на самом деле? И зачем ты пришла сюда?

Анна встала.

— Я — Мария.

— Кто такая Мария?

— Я… — начала Анна и запнулась.

— Ты не можешь сказать, кто ты, потому что ты не знаешь. Роли, ярлыки, правила — все это поглотило тебя, Мария. И в итоге ты не та, за кого себя выдаешь, — Сиджа внимательно смотрел на Анну. Она почувствовала, как по виску катится капля горячего пота. — Кто ты на самом деле?

Анна не выдержала его взгляд и опустила глаза.

— Я не знаю…

— Громче.

— Я не знаю.

— Еще громче!

— Я не знаю, кто я! — вдруг заорала Анна.

— Давайте поаплодируем Марии!

Зал взорвался аплодисментами.

— Признание проблемы есть первый шаг к ее решению. Я благодарю тебя, сестра, — Сиджа сложил руки лодочкой и слегка поклонился Анне. — Садись.

Анна села, чувствуя, как ее поддерживающе хлопают по плечам. Она заставила себя улыбнуться. Но внутри съежилась маленькая, потерянная девочка.

* * *

На третий день Анна поняла — что-то происходит. Поняла она это не по своему состоянию, а по Нине, которая встала во время лекции и сказала:

— Простите меня.

Смолина с удивлением посмотрела на нее. Холеная девица со вздернутым носом, смотрящая на мир свысока, вдруг решила извиниться. А главное — за что?

— Продолжай, сестра, — мягко улыбнулся Сиджа.