Поиск Анны

«Нет! Ни о чем не сожалею,

Ни о хорошем, ни о плохом.

Мне все безразлично!»

С тихой цветущей улицы Вера свернула на большой проспект, но слова песни и здесь долетали до нее. Казалось, они разливались в жарком летнем дне, заполняя собой все пространство.

«Нет! Ни о чем не сожалею,

Все оплачено, уничтожено и забыто…»

Вера вышла на набережную де Берси — но не с целью насладиться видами Сены. Просто это был кратчайший путь к ее цели.

«Все, что было со мной

Пусть в огне сгорит!»*

Музыка давно стихла, но эти слова уже не покидали разум Веры.

*Edith Piaf, Non Je Ne Regrette Rien

* * *

2006 год, 21 сентября.

Петрозаводск.

Среди моросящей пелены влаги на поляне у леса неясно прорисовывался силуэт Ленд Крузера. Анна подъехала ближе и остановила Ларгус. Если до этого она упрекала за выбор кафе Свету, то Резнов вообще не стал заморачиваться и назначил встречу просто в лесу. Чтож, это было вполне в его стиле, если такое слово вообще было применимо к пятидесятилетнему суровому поисковику с мутным прошлым.

Резнов курил, облокотясь о Ленд Крузер и приветственно махнул ей рукой, впрочем, без особой радости. Анна вышла из машины, ежась от осенней прохлады.

— Смотрю, сменила машину?

— Мне по лесам больше ездить не надо. А Ларгус просторный, для работы удобно.

— Неужто продала верного Пинина?

— Не смогла, — призналась Анна. — Поменялась с бывшим мужем.

Резнов понимающе кивнул. Для них — поисковиков, любящих грязь и непролазные тропы — машина была больше чем средство передвижения. Она была верным товарищем, способным вывезти из беды, настоящим другом. И судя по взгляду Резнова, он догадывался чего стоило Смолиной расстаться с верным Пинином. Но оставить его она не могла — слишком сильны были воспоминания о прошлом.

Анна украдкой рассматривала Резнова. Он практически в любую погоду одевался в одно и тоже — камуфляжные штаны и куртка, резиновые сапоги (берцы Резнов не признавал), на голове видавшая виды бейсболка. Что и говорить — Резнов всегда был странным типом, и за эти годы особо не изменился, разве что слегка осунулся. На вид лет сорок, в плотном теле чувствуется сила. Вечная щетина и пристальный, проникающий вглубь взгляд матерого волка. Резнов был не особо многословен, больше помалкивал и слушал, и от этого становилось не по себе — словно он собирал досье на каждого, с кем довелось встретиться. Если Резнов открывал рот, то только для того, чтобы вставить в него очередную сигарету или сказать что-то по делу. Впрочем, в лесу это было только на руку — он был отличным напарником. Анне доводилось пару раз работать с Резновым, и поисковиком он был отменным.

— Я уж думал, ты забыла старых друзей! С чем пожаловала? — Резнов взглянул на нее своим проницательным взглядом, и Анна была уверена — он отлично понимает зачем она приехала. Но не в его духе было вывалить все сразу — для начала она пройдет экзамен на профпригодность.

— Что ты знаешь о деле Лисинцевой?

Резнов затянулся, прикрывая ладонью огонек сигареты от мороси.

— А тебе зачем? — прищурившись спросил поисковик.

— Не терплю, когда убивают детей.

— Ты вообще в курсе что их убивают по всему миру? Торгуют ими, продают в рабство, насилуют?

— В курсе, — сквозь зубы процедила Анна.

— И что? Всех накажешь?

— Хотелось бы всех.

— Может проще уничтожить весь мир разом? — подхватил Резнов.

Анна мрачно смотрела на поисковика. Может и проще. Мир, в котором в овраге можно найти завернутое в полиэтилен мертвое тело младенца не должен существовать.

— Если бы была такая возможность — я бы это сделала, — без тени улыбки произнесла Анна.

Резнов усмехнулся, но потом вновь посерьезнел.

— Это всё не для тебя.

— Что — это? — резко спросила Анна.

— Трупы младенцев. Обгоревшие тела с выбитыми зубами. Женщина не должна по ночному лесу лазить, понимаешь? Ты дома должна сидеть, детей воспитывать.

— Ты вообще в курсе что сейчас двадцать первый век, и женщина уже ничего никому не должна?

— А, феминизм! Слышал. Знаешь, кто его придумал? Думаешь, женщины? Как бы не так. Феминизм создали мужчины, которые нами управляют, чтобы женщины начали работать и платить налоги.

Резнов с легкой усмешкой смотрел на нее, ожидая реакции. Анна посмотрела ему в глаза.

— Мне без разницы кто что создал. Важно — кто разрушил. Ты хоть представляешь себе, что такое создать жизнь? Это долгий процесс, который доступен не всем. А разрушить эту жизнь можно одним движением руки.

— Я же говорю — феминизм. Женщина — созидатель, мужчина — разрушитель, — вновь усмехнулся Резнов.

— Так что ты думаешь об этом деле?

— Ты не ответила.

— Ты о чем?

— Зачем тебе это?

— Я хочу понять.

— Понять что?

Анна опустила глаза, но когда подняла их — Резнов увидел в них сталь.

— Знаешь, меня не интересует ни борьба полов, ни политика, ни модные течения. Мне не интересно ходить в театры и рестораны, ездить на море чтобы потом хвастаться на работе фотками загорелой жопы. Мне вообще на все это плевать, — жестко сказала Смолина. — Все, что я сейчас хочу — узнать, какой изверг убил годовалую девочку и сжег ее мать.