Поиск источника: настойчивость на пути художника

«Давайте попробуем еще раз, – предлагает мистер Фрайберг. Он бесконечно терпелив, невзирая на все мои ошибки. – Вот эта нота должна быть чуть длиннее», – говорит он.

«Пожалуйста, сыграйте вы, а я послушаю», – прошу я. На слух я воспринимаю такие вещи лучше, чем зрением. Мистер Фрайберг играет, и тема звучит так, что просто дух захватывает.

Чейм Фрайберг не только учитель, но и композитор. Когда он хочет, чтобы я выучила новую последовательность, пишет мелодию как раз на те аккорды, которыми мне предстоит овладеть. Он записывает ее от руки на нелинованной бумаге. Ноты получаются крупные и неуклюжие. Иногда я думаю, что он специально так делает, чтобы мне было легче отыскать нужную ноту на клавишах. «Колыбельная для Джулии» – привязчивая мелодия, несущая на себе неуловимый отпечаток иудейской культуры: в этом она сродни самому мистеру Фрайбергу. Я играю «Колыбельную» и не могу поверить, что ее не играли сотни лет до меня. Но нет. Ее написали только что, вот прямо сейчас, специально для меня. Кто бы не мечтал о таком учителе?

Когда я наконец начала брать уроки фортепиано, мне было 54 года. Между 40 и 50 я твердила себе, что слишком стара для начинаний. А потом в один прекрасный день поняла, что год будет идти за годом независимо от того, научусь я играть на фортепиано или нет, и что я гораздо больше буду уважать себя, если стану самым старым новичком в мире, чем если останусь человеком, который сам перекрыл пути своей мечте. И начала искать учителя – такого, который сумел бы приспособиться к ученице моих лет, желающей учиться исключительно ради процесса, а не ради того, чтобы стать настоящей пианисткой. Я нашла объявление мистера Фрайберга, в котором он писал о своей любви к Бродвею и классике. Я тоже люблю и то и другое и потому решила, что мы можем друг другу подойти. Пока выходит, что я была права.

«У вас очень хорошо получается, – говорит мистер Фрайберг. – По-моему, вы далеко пойдете». И ему хочется верить! Я боготворю своего учителя, словно ребенок.

Лучше добыть радость в бою, нежели уступить меланхолии.

Андре Жид

Нет такого возраста, когда нельзя оставаться молодым душой. А быть молодым душой лишь означает, что вы охотно становитесь новичком. У меня есть специальная папка для нот. Я держу ее в уголке у фортепиано. Этот уголок – только для нее. Я похожа на детсадовца, которому впервые в жизни купили школьный ранец.

Чтобы начать занятия любимым делом, мне потребовалось немало отваги. Пришлось позволить себе роскошь учиться. Пришлось сконцентрироваться на процессе, а не на конечном результате. О том, сколько мне предстоит преодолеть, чтобы назваться музыкантом, страшно было даже думать. Приходилось напоминать себе, что я учусь играть на фортепиано и что главное здесь – слово «играть».

Чтобы приступить к делу, важно было отказаться от всякой мысли о соревновании. Я перестала сравнивать себя со своими образцами для подражания. Мой брат Кристофер – пианист-виртуоз. Один из друзей, Роберт Макдональд, – великолепный исполнитель классики. Когда он касается клавиш, фортепиано открывает ему все свои тайны. Когда клавиш касаюсь я, передо мной лишь неизведанные земли.

«Пиано» – значит «тихо», и в мою жизнь этот инструмент вошел тихо, в точном соответствии со второй частью своего названия. Сегодня я могу играть мелодии, которые год назад приводили меня в ступор. Занимаясь, то и дело ловлю себя на мысли: «Господи боже мой, неужели я это играю!» Мистер Фрайберг – человек очень ровный, спокойный. Порой, когда я стараюсь изо всех сил, а пальцы путаются, словно макароны, он выуживает из памяти какой-нибудь новый трюк, ненавязчиво переключает мое внимание на новую написанную им мелодию, которую, по его мнению, я вполне способна освоить.

Счастье проникает через дверь, которую позабыли закрыть.

Джон Берримор

«Назовем это “Вариации”», – говорит он, а потом терпеливо набрасывает на листке пять вариаций на простую музыкальную тему. «Ну, что вы об этом думаете?» – может поинтересоваться. Музыка, которую он пишет, всегда успокаивает. Она специально создана для того, чтобы учить, один успешный аккорд цепляется за другой, и все вместе звучит приятно и органично.

«Мне нравится», – всегда отвечаю я, и мне действительно всегда нравится его музыка. У меня есть целый сборник, в котором собрано около 25 оригинальных композиций моего учителя. В начале урока мы всегда играем мелодии его собственного сочинения, а потом переходим к традиционной программе.

«Сегодня мы с вами очень хорошо позанимались», – говорит мне иногда мистер Фрайберг. Я заметила, что очень часто «хорошие» уроки выпадают на те дни, когда внутреннее сопротивление чувствуется сильнее всего, когда я ощущаю себя очень неуклюжей. Как писатель я знаю, что хороший текст и хорошее настроение не всегда идут рука об руку. Порой в худшие свои дни я пишу лучше всего. То же самое, как видно, и с музыкой – и я велю себе помнить об этом.