Поиск источника: настойчивость на пути художника

За эти 40 лет писательство перестало быть непосильным трудом и превратилось в нечто привычное, повседневное. И все же нередки дни, когда для борьбы со страхом перед чистой страницей приходится призывать на помощь всю свою отвагу. «Господи, пошли мне идею», – молюсь я, а потом прислушиваюсь и записываю то, что услышу. Вдохновение – это всего лишь умение слушать и готовность поверить негромкому голоску, звучащему внутри. В иные дни я готова верить. В иные – не готова. В такие дни приходится молиться еще раз: «Господи, пошли мне готовность лишь слушать и записывать». А потом я прислушиваюсь и начинаю писать.

За годы писательства я узнала, что существует поток идей, к которому способен подключиться любой из нас – любой художник. Этот творческий поток никогда не иссякает. Иссякаем лишь мы – отвлекаемся, поддаемся страху. Я узнала, что мое творческое состояние и духовное суть одно и то же. Создание произведения есть акт веры, шаг к тому, чтобы стать больше. Когда работа заводит в тупик, дух тоже оказывается в тупике. Когда я сознаю себя как художника, получается, ставлю себе духовные границы. Приходится молиться об избавлении от эгоцентричных страхов. Приходится просить Бога, чтобы он помог отбросить саму себя и превратиться в проводника, в канал, по которому хлынут идеи. В такие времена я вновь вешаю над столом надпись «О’кей, Бог, ты позаботься о качестве, а я – о количестве». Иными словами, настает пора отказаться от себя-писателя и превратиться в путь, по которому идет Нечто или Некто. О, как моему эго ненавистно подобное смирение! Но ничего не поделаешь – великие произведения вырастают из великого самоуничижения.

Лучше всего мы знаем собственные секреты.

Раймонд Карвер

«Музыку этой оперы [“Мадам Баттерфляй”] мне наиграл Господь. Сам я – лишь инструмент, роль которого в том, чтобы перенести эту музыку на бумагу и передать публике», – заявлял Джакомо Пуччини.

«Замыслы приходят ко мне свыше, прямиком от Бога», – говорил Иоганн Брамс.

Они вовсе не пытались ловить души. Они просто рассказывали о том, как творят. Когда художник занят своим делом, одним ухом всегда прислушивается к Высшим Силам (хотя сам может называть их как-то иначе). Как заверял нас скрипач-виртуоз Стефан Граппелли, «великие импровизаторы сродни священникам – думают лишь о своем Боге».

Садясь за стол, я никогда не знаю, о чем буду писать. Я не строю планов; слова просто приходят, но откуда они берутся – неизвестно.

Дэвид Лоуренс

Смиренная радость служить искусству – вот лучшая молитва, какую только может вознести творец. Благословенная возможность вновь – в очередной раз – стать неопытным новичком дарует художнику самую полезную отправную точку. Полезнее всего для нас не полниться «самостью», не вести счет своим заслугам и отбросить прочь регалии. «Покажи, чего ты от меня хочешь» – очень подходящая молитва. (Обращена она может быть к Богу, к Музе или даже ко всему Искусству.) Каждое великое произведение искусства несет в себе отзвук чего-то нездешнего. Это нездешнее так явственно смотрит на нас с работ Поллока или Ротко. Глядя на их картины, мы видим отсвет души автора. «Покажи, чего ты от меня хочешь» – вот какую молитву возносили они оба, обращаясь к Некоей Силе. Их картины – это ответ, который был им дарован и который они запечатлели на холсте.

Зачастую Бог хочет от нас не совсем того, что мы запланировали. Эго тянет нас в одну сторону, душа порывается идти в другую. Помню, как-то я брела по заросшим шалфеем лугам Нью-Мексико и выстраивала в уме будущий рассказ. И тут вдруг нечто приказало мне написать вместо этого небольшой молитвенник, сборник благодарственных текстов. «Это не для меня! Не хочу этим заниматься!» – попыталась было протестовать я. Но Высшая Сила выразила свое мнение ясно и недвусмысленно. Да ведь всякий, кто пишет книги такого рода, выглядит напыщенным позером – как же я за нее возьмусь? И вместе с тем – как не взяться, если книга рвется на свет, тычется в пальцы и в сердце, словно пушистый пес, выпрашивающий ласку? Пренебрегать указанием явно не стоило. И я написала эту книгу. А рассказ, который тогда планировала, появился на свет позже.