Поиск источника: настойчивость на пути художника

Концентрация

Чтобы пребывать в мире с самим собой, музыкант должен играть музыку, художник – рисовать, поэт – писать стихи. Человек должен быть тем, кем может.

Абрахам Маслоу

Прошлым вечером я вела занятия в Сохо. Студенты сдали мне каталожные карточки, на которых записали, куда ходили на творческое свидание за прошедшую неделю. «Я ходил на выставку Чака Клоуза в Метрополитен-музее». «Я ходила в магазин кружев и лент в районе, где торгуют тканями». «Я впервые пошел на занятия йогой». Чего только не найдешь на Манхэттене, если верить этим карточкам! «Я ходила на фильм про самураев». «Я одна, без детей, ходила на детское шоу фокусов». «Я посетил цветочный рынок на 28-й улице». «Я ходил на “Продюсеров”». Преподавая на Манхэттене, я ощущаю его ауру, мимолетно касаюсь тех жизней, которые можно здесь прожить.

Но у меня только одна жизнь, и ее следует целиком и полностью устроить так, чтобы художник во мне процветал. Иногда трудно окунаться в жизнь Манхэттена. Я скучаю по Нью-Мексико, по иззубренным сиреневым горам, по бескрайним лугам серебристо-зеленого шалфея. Мне не хватает ветра, напоенного ароматом сосен. Я скучаю по поросшим елями каньонам.

Манхэттенские каньоны сложены из бетона. Красиво, но, чтобы увидеть их красоту, приходится себя приучать. Прошлым вечером водитель такси, который вез меня на занятия, выбрал путь через Гринвич-Виллидж. Шел снег, и из окна машины я увидела уставленную цветами стойку корейской зеленной на углу. Сквозь серебристую пелену снега соцветия полыхали необычайно ярко.

«Как красиво!» – ахнул мой спутник. И это действительно было красиво – если остановиться на миг и приглядеться. Мне пришлось силой заставить себя сконцентрироваться. Взяв себя за воображаемую шкирку, встряхнула: «Вот! Смотри!»

Я творец. Я обязана уметь остановиться и увидеть. Взгляд человека искусства не должен замыливаться. Мне, как художнику, вредно быть настроенной исключительно на внутренний канал и вечно смотреть всевозможные «ах, если бы только», которые показывают на внутреннем экране. («Что если бы я не стала продавать ранчо в Нью-Мексико?» «Ах, если бы у меня остались лошади!»)

Фокус в том, что когда мы что-то совершаем, пусть даже в воображении, то на самом деле мы торжествуем, сознавая, что внутри нас скрывается бесчисленное множество возможностей.

Дэниел Дэй-Льюис

«Что если бы» и «если бы только» – яд для творца. Эти мысли отбрасывают нас в прошлое. Они притупляют нашу способность видеть кипящую вокруг жизнь. А ведь именно в ее течении нас поджидает вдохновение. Чтобы художник жил полной жизнью, чтобы работа не стояла на месте, первым делом надо жить здесь и сейчас. Я это знаю, но чтобы это проделать, в последнее время приходится прикладывать усилия. Если вместо «сейчас» я живу в «тогда», мой творческий колодец пересыхает. Слог теряет живость и силу, становится невнятным и невыразительным. И я уже не замечаю ведра нарциссов, сияющих золотым светом в сырой городской ночи.

В последнее время внутреннее кино занимало все мое внимание. Я ощущала, что некий отлив тянет меня прочь от реальной жизни, в сумеречный мир страхов и сожалений. Трудно было сохранять оптимизм. Я чувствовала, что ускользаю от той жизни, которой живу, ухожу в полумир жизни, которой я жила бы, если бы… Если бы я только выбрала это, а не то… Если бы я только лучше выбирала…

Я обеспокоена – это может быть первым отблеском на клинке депрессии. Чувствую, что разум подбирается все ближе к краю, и мне становится страшно. В моей семье были депрессии. Отец много раз лежал в больнице с маниакальной депрессией. Маму тоже госпитализировали с депрессией, вот так-то. Мои родители были люди уязвимые, одаренные, и порой кажется, что от них я унаследовала и уязвимость, и одаренность. Чтобы поддерживать оптимизм, приходится прикладывать усилия, цепляться за приятные мелочи: гулять с собаками, покрывать бумагу буквами, подолгу сидеть за фортепиано. Мне нельзя браться за крупное и сложное: это слишком трудно.

Пережив три срыва, я вынуждена была научиться проживать каждый день очень старательно. Нужно писать. Нужно ходить. Нужно молиться. Нужно отмечать каждый шажок вперед. А главное – нельзя скатываться в страдания и отчаяние, как я это делала в свои мрачные 20 лет, когда пила напропалую. Сегодня я – непьющий алкоголик. Но для того чтобы не пить и сохранить здоровье, я каждый день должна что-то делать. Жалея себя, я проторяю дорожку к стакану. Я не могу окунаться в жалость к себе, потому что сразу после этого окунусь в бутылку.

Ни одна птица не парит слишком высоко, если она парит на собственных крыльях.

Уильям Блейк