Поиск Патриарха

Но случайных свидетелей, да и вообще людей, здесь появиться не могло. Найти это место сумели бы только вампиры и только при условии, что ищут его специально. В противном случае попасть сюда было невозможно.

Впрочем, большинство вампиров также предпочли бы держаться отсюда подальше. Как можно дальше.

Потому что соваться в логово змей смертельно опасно. А соваться в логово Змеиного Культа — смертельно.

Сплетение, резиденция братьев Тсарес, место, где змеи, принявшие облик Блуждающих-в-Ночи, чувствовали себя как дома. Место, которое и было их домом.

То, что творением природы оно не является, становилось ясно сразу: природа просто неспособна создать подобное. А вот определить, кто на это способен, оказывалось намного сложнее. Настолько сложнее, что никто доподлинно не знал, сами ли Тсаресы его построили, или они лишь его нашли.

Потому что разум, как человеческий, так и когда-то человеческим бывший, не мог полностью постичь хаотичное, не поддающееся логике переплетение гигантских змеиных тел, обернувшихся каменными коридорами и залами, комнатами и башнями, галереями и лестницами... И дать ответ, а способно ли вообще это строение стоять, — не мог.

Но Сплетение стояло. Сейчас, как и века назад.

Столетиями кровавый туман магии серпентов скрывал от глаз влажный камень его стен. Монолитный камень, в котором даже самый острый взгляд не разглядел бы ни единой щели или стыка. Камень, так похожий на змеиную чешую.

Чешую исполинских змей, в спутанном клубке тел которых жил посвящённый им Культ.

Змей, обернувшихся друг вокруг друга. Змей, свернувшихся кольцами. Змей, вытянувшихся к небу так высоко, как смогли. Змей, растянувших свои тела в идеальные прямые. Змей, застывших в иных, ещё более причудливых положениях. И прочих змей, скрытых в глубине клубка.

Обезглавленных змей. Ни у одной из каменных тварей не было головы. На её месте — если его удавалось рассмотреть — всегда оказывалась гладкая, скруглённая поверхность. Будто голову отрубили, а рану зарастили магией.

...Строение было невероятно странным — и пугающим до дрожи, до икоты, до дикого, безумного воя и выпученных глаз.

Но прежде всего оно было Сплетением. И вершащиеся здесь дела оправдывали его название.

— Поражение.

Голос был тих. В нём не проскальзывало шипящих ноток, не слышалось присвистывания или пришёптывания. И все звуки произносились правильно. Обычно.

Голос был просто очень тих. Словно говорящий обращался к самому себе.

Но второй находящийся в зале знал, что это не так: он прекрасно расслышал произнесённое слово.

— Поражение, — ему не оставалось ничего иного, как признать правоту первого.

И его голос звучал отражением голоса собеседника.

— Мы ошиблись, Ксаис.

— Мы ошиблись, Улсс?

Кроме них здесь больше никого не было. Круглый, аскетично обставленный — лишь круглый стол в центре, да пара высоких кресел друг напротив друга, — просторный зал редко принимал гостей. Да и не стремился никто нанести его хозяевам визит.

Именно здесь, в мерцающем свете чадящих медных ламп, развешанных на вбитых в стены через неравные промежутки и на разной высоте грубых железных крюках, за массивным матово блестящим столом красного дерева, в комнате без дверей и окон принимались решения, приводящие в движение силы всего Змеиного Культа. Именно отсюда Старейшины-близнецы, братья Тсарес, управляли своим детищем.

Именно в этом зале билось сердце Сплетения. В средоточии покрытых мраком тайн, тёмных обрядов и хитроумных, безжалостных интриг.

...и лишь тени, коварные, обманчивые, своевольные тени, порождённые неровным пламенем и тонкими усиками дыма, поднимающимися над лампами; тени, скользящие по стенам, стелющиеся по полу, притаившиеся под столом и креслами, — лишь только они осмеливались нарушить уединение Их Преосвященств.

Тени не боялись гнева змеемагов, и тени были любопытны. Они хотели знать собранные здесь секреты — и потому, гордясь своей свободой, неизменно приходили сразу же, едва вспыхивали медные светильники.

Но никогда не думали о том, что им, вполне возможно, просто позволяют приходить.

— Мы проиграли, значит — допустили просчёт.

— В наших планах не было изъяна. Разве не все действовали именно так, как мы предполагали?

— Все.

— Все. И тем не менее — поражение.

Два кресла друг напротив друга. Две закутанных в чёрные плащи с низко надвинутыми капюшонами фигуры. Двое Верховных Жрецов серпентов.

Они казались неподвижными, безучастными. Их голоса звучали не громче шёпота. Их лиц не было видно.

— Мы чего-то не учли.

— Вмешалось что-то, чего мы учесть не могли.

— Кто-то.

— Кто-то, — справедливое уточнение.

Тема беседы не радовала братьев-Старейшин — то и дело между репликами возникали долгие паузы. Но они никуда не спешили.

— Мы в силах определить, кто это был?

— Сейчас мы в силах только предполагать.

— Свободник?

— Свободник. Свидетели говорят так.