Поиск Предназначения (сборник)

Я не клеветник и вообще люблю свою родину, и поэтому сказал чистую правду: «Нет, мне не отказывают в российском гражданстве. Просто процедура очень сложная, всё время меняется, и мне пока не удалось пройти её от начала до конца». Немецкие писатели опять недоверчиво на меня посмотрели, но, поскольку перед тем выяснили из прочитанного мной текста, что я последователь Кафки, решили, видимо, что это моя творческая фантазия, и разговор пошёл о чём-то другом. И я сам тут же про это забыл.

Однако вечером после ужина, когда я уже встал, чтобы откланяться, Гюнтер Грасс меня вдруг спросил: «Дмитрий, скажите, вот эта проблема с гражданством – может быть, я могу как-то помочь? Я ведь знаком с Путиным, мы с ним встречались».

Мысль об обращении к Путину показалась мне настолько ни с чем не сообразной, что я в ужасе замахал руками: «Да нет-нет, что вы! Всё в порядке, спасибо большое!»

Но русские писатели, с каковыми мы перед ужином посетили несколько лучших рюмочных Коломны, страшно развеселились: «Давай-давай! – говорят. – Надо написать Документ!»

«А в смысле, шутка», – сообразил я. Сел и сочинил спотыкающимся почерком документ с таким количеством канцеляризмов, что сам в них заблудился, тем более что грамм пятьсот у меня уже внутри было. Переводчица перевела документ Гюнтеру Грассу, он посмеялся и подписал. «Данке шон, – сказал я, – это самый лучший автограф, какой можно придумать».

Шутка кончилась, я надел куртку и взял рюкзак. «Дмитрий, – сказал Грасс совершенно серьёзно. – Если какие-то трудности, я правда напишу Путину».

Я посмотрел на него и понял: ОН действительно напишет. За совершенно ему чужого и даже чуждого хуя с горы из чужой страны – напишет.

«Да нет, Гюнтер, – сказал я. – Спасибо вам огромное, но я что-нибудь придумаю».

Но удивительный всё же старик, сейчас таких уже не делают.

Мечты

Я вообще по происхождению крестьянин. И отец мой, и мать родились в деревнях – отец в селе Журавлёвка Вишнёвского района в Акмолинской области, а мать – в деревне Привольное Чистопольского района другой области – Кокчетавской. Теперь там везде Казахстан и называется всё по-другому.

Незадолго до смерти моего деда я пытался выяснить у него российские корни, но дед ничего не помнил – родился он уже в Казахстане в тринадцатом году.

Если изобретать себе родину, ориентируясь на ощущения, то это скорее всего Вологодская или Архангельская губернии – страшно мне нравится тамошнее устройство быта: двухэтажная архитектура, в которой корову заводят в дом по специальному пандусу; печь посреди единственной жилой комнаты самым естественным образом делит эту комнату на спальню, гостиную, рабочий кабинет, умывальню и прихожую.

Я себе обязательно куплю такой дом. Пятнадцать тысяч рублей – это деньги, что ли? Посею лук, картошку и хрен. Во время заката, когда слепни уже заснули, а комары ещё не проснулись, можно будет сидеть на крыльце в сатиновых трусах до колена и курить трубку.

И вообще мне кажется, что всё будет заебись.

* * *