Поиск Предназначения (сборник)

Бежим, значит, бежим, а я таки по скверной своей городской привычке думаю. Ну вот прибежим. А в этом коню полтонны весу. И любое его нервное копыто разбивает любую гуманоидную кость, да хоть бы и самый череп с наидрагоценнейшими внутри него мыслями, в очень мелкие и неприятные дребезги. А я не лошадник, совсем не лошадник, я не умею с этими животными разговаривать. Это дед мой умудрился в тридцать седьмом году сесть на двадцать лет из-за лошадей, а я уже нет, не сумею.

Но в общем всё как всегда кончилось благополучно. Конь встал сам, долго рылся у меня в кармане в поисках сухаря, которого там не было, и я наконец осуществил свою детскую мечту, то есть сказал коню: «Ну-ну, ты тут не очень-то выёбывайся!»

Баня

Как-то так получилось, что единственной книжкой для чтения в деревне у меня оказался перестроечный роман «скажи юзюм» видного диссидента Аксёнова. Книжка эта была издана где-то в конце восьмидесятых каким-то прибалтийским издательством (то ли Рига, то ли Таллин) в чрезвычайно скверной обложке на очень плохой бумаге. Ну, тогда всё жрали что дают, это потом читатель охуел и затребовал сиську на обложке и прочий дизайн.

Да, а книжка оказалась очень полезная. Выяснилось, что в доме нет совсем никакой бумаги кроме глумливого настенного календаря «хорошо в краю родном» за 1992-й год. Так что я прочитывал страниц десять романа (больше не получалось – полынь надо косить, то да сё) и тут же употреблял их на растопку двух печек – в доме никто не жил больше года, так что было сыровато.

И так мы вполне мирно жили с этим романом и главным его героем фотографом Огородниковым дня два, пока наконец я не добрался до растопки бани.

Баня топиться категорически отказывалась, а вообразить себе дом в деревне без бани – это мне не под силу. В отчаянии я извёл на растопку весь роман и даже его розовую обложку, но ничего не помогло.

Только на следующий день я догадался залезть на банную стреху, где узнал, что труба совершенно прохудилась, и никакой роман даже самого выдающегося писателя ей бы не помог. Только менять. Что мы с одним отроком и осуществили. После этого баня разгорелась без всякой литературы от простого толя, ободранного с крыши сарая, и разгорелась так хорошо, что я едва остался жив.

Ну, в общем, так я и не знаю и никогда уже не узнаю, что там в конце концов вышло с этим фотографом, да хуй с ним. Из романа запомнилось, впрочем, одно место – где главный герой мечтает о том, чтобы мрачный социалистический арбат украсился стильными бутиками и кофейнями с живописными посетителями. И ведь сбылась его мечта! (в этом месте находится так чаемый всеми ныне позитив)

Да, а баня очень замечательная. Мыши правда на полу серут, но, как говорил слесарь Серпокрылов, приличный дом без мышей не бывает.

* * *

Очень это сложное занятие – топить баню при наличии гостей и безбанных соседей.

Архетипически баня топилась с утра, потом к обеду в неё шли мужики и упаривались до пяти минут до смерти. Затем они выпивали по стакану и валились храпеть. После них бабы, потом дети, наутро – самые маленькие дети.

Нынче же всё перепуталось: мужики большей частью испуганно сидят на нижних лавках, а иная барышня поддаст на камни так, что все мужики повыскакивают с горящими жопами.

И вот начинается – кому похолоднее, кому погорячее, кому просто ополоснуться. И самое главное: кто с кем? Примерно половина барышень вовсе не возражает против парения с малознакомыми мужчинами. Что совершенно правильно: нет более антисексуального места, чем русская баня, чего бы там ни рассказывал кто-то из классиков письменной порнографии.

Вторая же половина ни за что не желает никому показывать свой целлюлит или что там у неё есть.

Тут и мужики начинают ныть, мол, да ну, с бабами, да ещё с чужими…

Так что я с некоторого времени совершенно на всё это забил. Пусть моется кто хочет, с кем хочет и когда хочет. А я пошёл в баню. Заходите все: бабы, дети, а я буду всё так же сидеть на полке и размышлять о главном. Мне не интересно, барышня, слишком ли толста у вас жопа и насколько хороши ваши сиськи.

Хотя, впрочем, был случай. Рассмотрел я зачем-то сквозь слегка приоткрытый левый глаз одну знакомую случайного гостя и был вынужден немедленно выйти вон, дабы не случился конфуз. Ибо мужчина с восставшей плотью может казаться прекрасным и величественным только самому себе.

В целом же баня, при всём гигантском количестве сложенных вокруг неё легенд о её целебности и благотворности, штука довольно опасная.

Вот позвал меня как-то в свою баню сосед. Я вообще-то свою топить собирался, но если зовут, то чисто помыться – дело иногда полезное. И дров, опять же, экономия.

Ну, сам сосед быстренько помылся-побрился и убежал. А я сначала весёлый был, хоть и трезвый уже два месяца, а потом чувствую: пиздец мне. Надо бы с лавки встать, а хуй там – не встаётся.

Но, как говаривал писатель Д. Лондон, пока не выпрыгнул из иллюминатора собственной яхты, главное – это воля к жизни.

Так что выполз я весь в шампуне в предбанник, вроде там полегче.