Поиск седьмого авианосца

— Успеется с храмом! Догоняйте! — обе женщины расхохотались и ускорили шаги.

— Интересно, что это у них за свертки такие? — сказал Брент.

— Кто знает; что придет в голову женщинам, — ответил Йоси.

Они миновали современный комплекс зданий Токийского аквариума, расположившегося по берегу пруда Синобадзу, гладь которого была почти сплошь покрыта цветущим лотосом и водяными лилиями. Изящный каменный мостик был переброшен на островок, где высился старинный синтоистский храм. Вход в него охраняли два чугунных журавля с вытянутыми в небо шеями.

— Это храм Бентен — она покровительствует искусствам и красноречию, — объяснил Йоси.

— А сама-то она разговаривает? — поинтересовался Брент.

— О да, она очень болтлива.

Они поднялись выше, и Брент увидел бетонно-стальные небоскребы Токио, словно специально поставленные служить фоном для поросшего кленами холма за храмом и прудом. Перед Брентом предстали два лика Японии: храм, воплощавший незыблемость древних верований, был как бы вписан в панораму суперсовременных башен, над которыми полыхали неоновые огни реклам и торчали телевизионные антенны. Подумать только — мирно уживаются рядом.

— Смотри, — раздался рядом голос Мацухары. — Это дерево посадил ваш президент Улисс Симпсон Грант, — летчик показывал на старую, согнутую годами сосну.

— Вы подумайте!

Женщины повели их вниз по тропинке, извивавшейся между деревьев и кустов, и справа появился маленький храм.

— Семнадцатый век, — сказал Йоси. — Храм Киюмидзу.

Из-за крыши храма поднимался дымок. Они увидели во дворе группу женщин и девушек, толпившихся вокруг железной жаровни, на которой священник и двое служек что-то сжигали. Маюми и Кимио устремились туда, на ходу разворачивая свои свертки, а Йоси, взяв Брента за локоть, остановил его.

— Тебе туда нельзя, — сказал он, улыбаясь.

— Это почему еще?

— В церемонии принимают участие только женщины. Они сжигают своих кукол.

Женщины с поклонами протянули кукол священнослужителю, а тот после короткой молитвы бросил их в огонь. Потом, смеясь и переводя дыхание, они вернулись к своим спутникам.

Маюми разрумянилась, сияла глазами, совсем по-детски хохотала и была еще привлекательней, чем всегда. Брент едва одолевал желание обнять ее и, наконец не выдержав, в нарушение всех японских традиций, взял ее за руки, притянул к себе, заглядывая в самую глубину черных бархатных глаз, видевших, казалось, только его. Показавшуюся бесконечной минуту они стояли, прижавшись друг к другу, испытывая чувство той близости, которое изредка обретают мужчина и женщина, невредимыми вышедшие из губительного огня животной страсти.

— Что за куклы? — спросил Брент для того лишь, чтобы хоть что-нибудь сказать.

Маюми медленно высвободилась, не отрывая от него глаз:

— Этот храм посвящен Бодисатва Каннон, богине милосердия. Она покровительствует женщинам. Эта небожительница отказалась от нирваны, чтобы даровать другим благодать и просветление.

— Но куклы-то при чем?

— Бесплодная женщина жертвует свою куклу и молится о том, чтобы зачать и выносить ребенка, а девушка — о том, чтобы встретить суженого.

— Готов сузиться, — заявил под общий смех Брент. — Ну, а вы-то обе зачем бросили своих кукол в огонь?

— Понимаете, Брент-сан, — стала объяснять Кимио, — кукла для японки не просто игрушка, которую забывают, когда вырастают. Мы привязаны к нашим куклам на протяжении всей жизни, мы относимся к ним с нежностью и уважением и даже верим, что у них есть душа. Вы никогда не увидите куклу на помойке. Ее жизнь оканчивается обрядом очищения.

— То есть в огне?

— Да, Брент-сан, мы их сжигаем.

— Ну, теперь пойдем посмотрим на храм Тосогу, — сказал Мацухара. — Это великолепное сооружение, оно тебе понравится.

— А потом — музеи! — воскликнула Маюми.

Все четверо двинулись обратно, и когда почти добрались до невысокой вершины, порыв ветра зашевелил листья на деревьях и кустах, росших по обе стороны тропинки, и Брент вдруг ощутил знакомый ненавистный запах немытого человеческого тела. На секунду почудилось, что щека его стала влажной и комочек желтой слизи скатывается по ней к подбородку. Он оглянулся, не заметил ничего подозрительного и выбранил себя мысленно за излишнюю мнительность.

На самом верху холма, среди валунов, Маюми вдруг споткнулась о камень и, вскрикнув от боли, упала во весь рост. Брент и Йоси подскочили к ней.

— Маюми! — вскрикнула и Кимио. — Ты…

Но слова ее заглушил частый отрывистый треск — словно, рвали парусину, — и Брент безошибочно узнал «голос» автомата АК—47.