Поиски Акорны

Маркель как раз добрался до этого места, когда Илларт объявил, что наступила их ночная смена. Учитывая обстоятельства, юноше оставалось только одно – дождаться, покуда отец захрапит, а потом затащить переносной терминал в спальную трубу, и опробовать новую модель самому. Как не был Джонни Грин уверен, что встроенные в систему программные фильтры не дадут центральному компьютеру «рухнуть», Маркель решил, что запускать новую модель напрямую все же будет неосмотрительно. Кроме того, чтобы загрузить нужный объем данных о погоде, уйдет добрых полсмены. Вместо этого он написал коротенькую и несложную программку, чтобы подсчитать потребности обоих моделей доктора Хоа в системных ресурсах при неограниченном притоке данных.

Результаты оказались почти одинаковы. Новая версия могла обработать чуть больше нелинейных уравнений, прежде чем подвиснуть, но до стадии прогнозов по-прежнему не доходила. Маркель выключил терминал и лег, заложив руки за голову. Если работа доктора Хоа все так же далека от завершения – почему он решил бежать с Хань Кияня?

На следующую смену «Прибежище» выходило на орбиту Рушимы, и Илларт был слишком занят подготовкой переговоров, чтобы отвечать на вопросы сына. В конечном итоге Маркель приземлился, как это бывало обычно, на краю заваленного всякой всячиной рабочего стола Джонни Грина в ОВиНе, то есть вычислительно-навигационном отделе.

– На самом деле Хоа практически не дорабатывал предсказательную модель с того времени, как опубликовал первую статью, – ответил Джонни, когда юноша пересказал ему свои выводы. – По профессии он метеоролог, а не математик, а модель, по его словам, требует математических озарений – которых у него не бывает.

– Тогда зачем ему на самом деле понадобилось улетать с Хань Кияня? Первая статья появилась больше года тому обратно. Не поздновато ли волноваться, что кто-то неправильно воспользуется ее материалами? Кроме того, – добавил Маркель с издевкой, которой следовало ожидать от человека, большую часть ночной смены угробившего на то, чтобы сравнить хорошо загримированную «новую» модель с практически идентичной ей старой, – ей и правильно-то воспользоваться нельзя.

– О, не стоит недооценивать работы Хоа, – заметил Джонни. – Это лучшая система предсказания погоды, которую удалось создать, и хотя она не дает точных или долговременных результатов, все равно она окажется лучше той, которой пользуются сейчас рушимцы.

– И все равно я не понимаю, почему его пришлось вывозить в мешке с кавой!

Вздохнув, Джонни ткнул пальцем в панель терминала, останавливая уже запущенную программу.

– Ты же не успокоишься, пока не добьешься ответа, да? Спиногрыз, – буркнул он с теплотой в голосе. – Что тебе сейчас на самом деле нужно – это прогуляться по Саду. Размять мышцы. Опять, небось, всю ночь пялился в экран? Совсем мозги спалишь.

– Я не… – начал было Маркель, но Джонни прервал его знакомым жестом.

Когда бывший горняк только прибыл на борт «Прибежища», он часами играл в «шахтеров и марсиан» с одиноким мальчишкой, чей отец был вечно поглощен делами Совета и скорбью по матери, которой Маркель почти не помнил. Этот знак языка жестов означал, как помнилось юноше, «Тише – за нами следят». А согнутый большой палец – «Молча следуй за мной».

«Сад» представлял собою, строго говоря, всего лишь открытую для посещения часть бортовой гидропонной фермы: сеть узких тропинок на губчато-влажном покрытии, мимо цветов, плодов, побегов, тщательно маскирующих уродливые кюветы. Маркель никогда не видел смысла сюда заглядывать, но Странники из первого поколения, искренне хотевшие – мечтавшие! изумленно понимал юноша – стать грязеробами, еще помнившие, каково живется на нижстороне, при неестественной, неприспособленной под человеческие биоритмы смене темноты и света, настаивали, что этот участок теплиц напоминает им о прежней жизни.

Впрочем, сегодня Сад пустовал, если не считать Маркеля и Джонни. Остальные, наверное, были слишком заняты подготовкой переговоров с рушимцами, или ожиданием результатов, чтобы отвлекаться и нюхать цветочки.

– Тебе об этом знать не полагается, – резко заявил Джонни, едва убедившись, что в Саду они одни. – Я расскажу тебе только потому, что, стоит тебе вцепиться в проблему, и тебя не оторвешь. Поэтому если я не дам тебе ответа сейчас, ты можешь причинить куда больше бед, и, вероятно, раскопаешь больше. Но мне очень неловко будет объяснять Совету, почему я не смог втереть очки излишне любопытному юнцу шестнадцати лет от роду, поэтому держи рот на замке, а, Слоненок?

Кличку Джонни взял из старой сказки, которой как-то поделился с Маркелем – о маленьком слоненке, который вечно влипал в неприятности и в конце концов остался с хоботом вместо носа, а все потому, что был слишком любопытный.

– Вообще-то ты мне еще ничего не рассказал, – уточнил Маркель, – кроме того, что тебе есть что сказать. Понятное дело, теперь мне жутко интересно.

Он ухмыльнулся старшему товарищу.