Поиски пропавшего без вести

Андрей сел в постели. Действуя одной рукой, он сдвинул на лице бинты, освобождая глаза, посмотрел вокруг, привыкая к дневному свету и поднялся с койки. Видел он ничуть не хуже. Покачиваясь и едва передвигаясь на слабых ногах, он прошел коридором до хирургического отделения. Тут, в 5 палате лежал его брат. У медперсонала был обед, а у больных — тихий час. Андрей прислонился спиной к стене, отдыхая. Боль при дыхании была сильной. Андрей прикусил губы, стараясь перебороть ее, и тут же вскинул голову. В конце пустынного коридора открылась и закрылась дверь с цифрой 5, блеснувшей на свету. Человек небольшого роста в длинном больничном халате огляделся по сторонам и крадучись пошел навстречу Андрею. Это был Олег, и Андрей онемел от неожиданности, впиваясь глазами в его лицо. Брат его похудел, осунулся, в лице появилось что-то злое и затравленное. Больничный вылинявший халат он набросил на плечи и придерживал одной рукой на груди. Равнодушно скользнув взглядом по застывшему у стены человеку, он остановился у двери с буквой М. Стоя так, он снова огляделся, повернулся лицом к двери, достал что-то из кармана, огляделся внимательнее. Как-то неуверенно открыл туалет, переступая порог. Андрей, как мог, быстро пошел за ним, потому что успел разглядеть предмет, который мальчик сжимал в руке — это было лезвие бритвы.

Андрей не успел, дверь захлопнулась, и металлически звякнул о скобу крючок. До боли стиснув зубы, Андрей ударил плечом в тонкие доски. К счастью, крючок не вошел в скобу, а застрял в самом начале — ведь нелегко действовать одной рукой, да еще в которой зажата опасная бритва.

Боль пронзила плечо и все тело Андрея, в глазах потемнело, и он, почти ничего не видя, ввалился в туалет, все-таки сумев прикрыть за собой дверь.

Олег вздрогнул, халат свалился, и он остался в одной длинной больничной рубашке с болтающимся рукавом. Превозмогая себя, Андрей оторвался от стены и шагнул к нему.

— Вы что? — отступил к раковине Олег. — Вы что?

Андрей молча взял его за единственную руку и дернул к себе. Как он не был бессилен, рука сопротивлялась еще меньше, и, почувствовав это, он забинтованными пальцами левой руки вырвал из слабых пальцев подростка лезвие.

— Зачем? Что вам надо? Вы же никто!

— Я твой брат.

— По Адаму?

Олег не узнавал голоса брата. Он качал головой, растягивая губы в жалкой насмешке, и смотрел в скрытое бинтами лицо широко открытыми глазами.

— Нет, нет… не бывает… не может…

— Я — Андрей.

— Неправда, Андрей никогда ко мне не придет. Я все знаю, мне сказали.

— Я пришел.

— Его ищут.

— Я попал в аварию и обжог лицо, теперь у меня другой паспорт. Я — Виктор Дягин.

— Нет!

— Да.

— Как зовут нашу соседку?

— Глиста.

— А учительницу? Мою классную?

— Инфузория.

— А физика? Так его звали только мы с тобой.

— Циркуль.

— Какой девочке я подарил цветы к 8 марта?

— Ленке Скворцовой.

— Андрей!

— Витя. Витя, запомни.

— Пусть. Ты же не бросишь меня, не оставишь.

— Нет. Мы будем вместе, всегда вместе, только молчи.

— Да, — кивал головой Олег, все еще не веря, и с силой прижимался к груди Андрея.

Тот еле стоял, обнимая исхудавшие плечи брата и почти что повиснув на нем.

— Все, все, теперь иди, иди. Я буду рядом. Мы больше не расстанемся.

Олег снова посмотрел на него, стараясь рассмотреть полускрытые в бинтах глаза.

— Иди, — Андрей отступил назад.

Олег только качал головой.

— Я боюсь, Андрей.

— Я Витя, Витя, не забывай.

— Да, да, не забуду.

Наконец он ушел, оглядываясь и спотыкаясь, а Андрей, шагнув к перегородке и бросив в унитаз бритву, сел на него, как на стул. Как он жалел сейчас, что у него нет сигарет. Всего его трясло, и это было не от слабости.

Вот он собрался с силами и медленно, по стенке, добрался до своей койки, ничего не видя вокруг из-за тьмы, застилающей глаза. Упав на постель, он так и остался в этом неудобном положении, медленно отключаясь, и ему казалось, что лодка, качаясь, уносит его в черное небытие. Дурнота обволакивала его все сильнее.

Постепенно состояние бессознательности сменилось у него крепким сном. Он не шевелился и не слышал, как к нему в палату вошел Олег, как он одной рукой пытался перевернуть его и, не сумев, без сил опустился рядом на койку и так и остался сидеть возле него, боясь потерять снова.

К счастью, это была ведомственная МСЧ, обслуживающая простых рабочих, и персонал ее получал так мало, что не считал необходимым уделять больным много времени. Обход здесь делали только утром, поэтому никто не обратил внимание на однорукого мальчика, дремавшего, скорчившись, в ногах у брата.

На следующий день в двенадцатом часу в больницу вернулась Ольга. Было уже жарко, из-за влажного воздуха намного жарче, чем в Фергане. И кожа от солнца краснела тут совсем иначе. Вся распаренная, поднялась Ольга на второй этаж и пошла по коридору. Она плохо спала ночью и чувствовала себя разбитой. Тоска по дому, матери и ребенку, нервное напряжение и желание покоя и стабильности в жизни вымотали ее. Тяжело ступая, словно неся на себе груз, вошла она в палату.

— Я все доложу врачу, — кричала, стоя к ней спиной, медсестра.

— Пошла на хрен, — злобно ответил Олег.

— Что!