Поиски счастья

Сын утвердительно кивнул головой.

— Плохой человек там. Смотри. Вот он стоит в байдаре. Вот эскимосы. А это кто?

— Емрытагин, однако.

— Мы не будем брать товары у плохих людей, жадных, как волки. Их много, всем нужны песцы и лисицы, клыки, китовый ус. Неправильно живут чукчи и эскимосы. Так плохо жить.

Отец увлекся — смысл всех сцен, нарисованных на клыке, рассказал сыну.

— Однако, думаю я, ты ничего не запомнил, — в надежде, что это не так, заметил отец. — Пусть теперь ты станешь рассказывать.

Путаясь, Тыкос кое-что повторил. Тымкар остался недоволен. Ему хотелось услышать дословное повторение своего рассказа, как это сделал Богораз.

— Покорми собак, — сухо сказал он сыну, глядя на проснувшихся щенят.

Тыкос завозился с котлом, разбудил Сипкалюк. Тымкар отложил свою работу, взялся за заказ Тагьека.

Утром пришла Майвик, принесла лепешек, осталась пить чай, как всегда, заговорила о своей старшей дочери, украденной в Номе. Сипкалюк помнит ее совсем еще девочкой, пугливой, пятнадцатилетней… Как памятен матери тот печальный день. Явились американы с дурной водой, вскоре в землянке все потеряли разум, уснули. А когда хватились — дочь исчезла. Бедный жених день и ночь искал свою Амнону и был убит каким-то чужеземцем в одном из спальных пологов большой землянки американов в Номе. Это под большим секретом сказал ей старик эскимос, помогающий американам в том жилище. А потом (в сотый раз повторяла эту историю Майвик), сказал старик, Амнону утащили на шхуну. И ее больше никто не встречал, пока вот случайно Майвик не увидела ее на борту задержанной таньгами «Китти».

Майвик очень любит свою дочь Уяхгалик и сына Нагуя. Но Амнона… Будет ли она опять здорова? Кто ответит Майвик на этот вопрос, кто поможет вернуть счастье дочери?

В тот радостный и печальный день, когда русский военный корабль освободил Амнону из пиратского плена, она рассказывала вечером эскимосам и родным:

— …Совсем ничего я не понимала тогда. Только плакала, плакала. Насильно заставляли меня пить огненную воду. Никуда не пускали. Сами играли в кости, и я становилась женой очень многих американов. — Амнона умолкла, потупила глаза. Щеки ее заалели, что-то болезненное угадывалось в этом румянце. — Много всего видела, — продолжала она свой рассказ. — Черных людей видела. На «Китти» возили их вместе с женами и детьми — продавать.

— Много видеть — это хорошо, — вставил Тагьек.

На него оглянулась жена и Емрытагин.

— Однако я совсем перестала быть человеком…

Тагьек громко рассмеялся: «Как это можно перестать быть человеком?» Ну, а то, что его дочь нравится американам, — разве это плохо? Тагьеку всегда бывает приятно, когда эти люди говорят ему, что он им нравится. Он знал, что с Амноной ничего не случится Все будет хорошо. Только Майвик ему часто надоедает. Но теперь и она успокоится.

Черные глаза Амноны выражали страдание. Но Тагьек не видел этого.

— Почему так говоришь, дочка? — мать прильнула к ней.

— Не надо, мама, уйди. Больная я. Не будьте близко со мной. Заболеете.

Старик Емрытагин тем не менее погладил ее по голове. Но ничего не сказал. Только глаза его стали влажными, и он закашлялся.

Сипкалюк и другие женщины молчали. Тымкар хмурился.

— Не будь в задумчивости, дочка, — Майвик старалась заглянуть ей в лицо.

Она совсем не узнает свою дочь. Это уже не та пугливая девочка, какую она помнит. Лицо Амноны вытянулось, стало суровым. Глаза горят, как у волчицы. Костлявые пальцы все время двигаются, что-то сжимают, хотя руки пусты.

— Умереть мне надо, мама.

— Как? — воскликнула Майвик. — Разве ты не рада, что вернулась к нам?

— Я рада, мама. Я очень рада, мама! — голос Амноны дрогнул, она закрыла лицо руками.

Майвик заголосила. Тагьек шикнул на нее.

— Что болтает твой язык? — спросил он дочь.

Она не ответила ему.

…Это было еще летом. А сейчас Майвик снова ненова вспоминает рассказ дочери и не может справиться со своей тревогой.

В полог робко вполз Нагуя, поманил Тыкоса.

Прихватив щенят, друзья скрылись. Вельма побрела за ними. Однако щенята взяты лишь для того, чтобы обмануть Тымкара и Сипкалюк. Мальчики оставили их в наружной части землянки и пошли осматривать капканы. Тыкос уже поймал в этом году пять песцов, а начинающему охотнику нельзя в первый год своего промысла добывать больше. Но Тыкосу куда веселее на острове, чем в землянке. Ничего, если попал зверь в капкан! Они принесут его не домой, а старику Емрытагину. И все расскажут ему. Он не выдаст их. Хороший старик. Разве он не подарил Тыкосу щенка, который стал теперь большой собакой, народившей столько щенят? Годик-два, и у Тыкоса будет упряжка. Вот уж когда поездят они!

Мальчики совсем скрылись из виду.

Тымкару невмоготу слушать причитания Майвик. Он надевает кухлянку, выползает из спального помещения.

Тымкар за последние годы еще более возмужал, раздался в плечах и словно стал выше ростом. Лицо у него смуглое, взгляд дерзкий, черные зрачки подвижны: видно, всегда голова его заполнена мыслями. У глаз пролегли морщинки, из-под шапки на лбу выглядывает глубокая поперечная складка. Красота его стала суровой.