Поиски в темноте

Господи, подумал он. Хэмиш, словно эхо, повторил за ней вопрос в глубинах его души. Чувство вины… мучение духа, из-за которого каждый день становится гнетущим. Страх, что ты, может быть, недостоин такого щедрого подарка — жизни. Что ты не оправдаешь прихоти судьбы, которая заставила смерть промахнуться, скосив стольких хороших парней вокруг тебя. Движущая сила — и одновременно тормоз — всего, что ты делал, думал и ощущал, когда настал мир, до которого тебе довелось дожить… Одиннадцатый час одиннадцатого дня одиннадцатого месяца. В этих цифрах слышалось нечто библейское, как будто они сошли со страниц Ветхого Завета. Такого рода ошеломляющие фразы, которые гремят с церковной кафедры и устрашают мальчишек, хотя они еще не понимают, что именно было сказано от имени Господа.

Заметив его непроизвольную реакцию, она быстро сказала:

— Нет, не отвечайте, я не имею права спрашивать!

— Лучше расскажите о Маргарет Тарлтон.

Она вздохнула:

— Маргарет выросла в Индии. Из-за этого… хотя я не совсем понимаю почему… она казалась гораздо старше меня. Как будто все, что она видела и делала, все, чему научилась, придало ей зрелость иного рода. А ведь и я повзрослела достаточно быстро. В нашем доме с молоком матери усваивали любовь к политическим интригам!

— Ее родственники занимали видное положение? Они были богаты?

— Нет, хотя, судя по тому, что мне известно о ее отце, он был человеком небесталанным. Когда Маргарет была маленькая, отец внушал ей, что ее надежда — Англия. Если бы их семья могла вернуться в Англию, они бы процветали. Надо только скопить достаточно денег на переезд, и они заживут! Не знаю, какие золотые горы он ей сулил и почему, но он заставил ее мечтать о такой жизни, какой она вряд ли сумела бы достичь, разве что с помощью выгодного замужества. В конце концов ее родители умерли от малярии, и она вернулась в Англию без них, с младшей сестрой. Но сестра так и не добралась до Англии. Возле Суэца она умерла от лихорадки, которую принесли на корабль матросы, сходившие на берег. Маргарет вернулась в Англию одна; у нее никого не было, кроме двоюродного брата, которого она никогда не видела. Она закончила свое образование в той же школе, куда послали и меня; за ее обучение платила глостерширская родня. По-моему, ее родственники миссионеры; они привыкли помогать людям в надежде, что те, в свою очередь, будут помогать другим… Но с Маргарет они просчитались! Она решила, что язычники вполне довольны тем, как им живется, и они весьма мало преуспеют, если попробуют жить по нашим законам. Она рассказывала мне, что в буддизме жизнь представляет собой целый ряд попыток, во время которых можно стать лучше и познать себя. Индуизм не так нравился ей — она говорила, что индуизм так же опирается на классовое сознание, как англиканская церковь. По-моему, эти верования — индуизм и буддизм — придают гораздо больше значения личной судьбе отдельного человека, чем благу человечества в целом. Они поддерживают… не знаю, как лучше сказать… наверное, в некотором смысле любовь к себе. Нечто подобное я иногда замечала в самой Маргарет, как будто она заразилась этими верованиями.

— Похоже, она стала бы идеальной помощницей для Саймона. С ее глубокими познаниями Востока…

Но Элизабет Нейпир очень ловко уклонилась от ответа на его завуалированный вопрос.

— Не мне судить. Обычно она не очень охотно говорила о своем детстве. Почти никто не догадывался, что она жила где-то, кроме Англии.

— Она говорила об Индии с капитаном Шоу.

Лицо Элизабет превратилось в застывшую маску.

— Впервые капитан Шоу узнал о ее прошлом от меня, — сказала она. — Он никак не мог понять, почему Маргарет не хочет выйти за него замуж и уехать в Канаду… И почему она не влюблена в него. Она ему ничего не объясняла, а мне казалось, что он заслуживает ответа. Я попросила его не говорить с ней на эту тему, но, наверное, он все же заговорил. Не знаю, обладала ли Маргарет способностью любить. Если да, эта способность у нее была зарыта под столькими слоями, что почти погасла. Маргарет была слишком тщеславна; того, что не отвечало ее цели, она просто не замечала. Надеюсь, она умерла быстро; ей бы не хотелось умереть до того, как она получила что хотела. Понимаете, для нее такая смерть стала бы окончательной катастрофой.

* * *

На следующее утро, до того как Ратлидж успел заказать завтрак и обдумать планы на день, он лицом к лицу столкнулся с Хильдебрандом.

— Идите к Моубрею, — сказал Хильдебранд. — У него что-то на душе, и будь я проклят, если могу понять, что его мучает. Я послал за Джонстоном, на тот случай, если он захочет признаться. Он, возможно, поговорит с вами или со своим адвокатом.

Ратлидж вышел из гостиницы вместе с Хильдебрандом и, переходя улицу, заметил, как в участок входит Джонстон.

Внутри было сыро и пахло плесенью после дождя; утром, хотя облака унесло на северо-восток, солнце еще не согрело землю.

Они прошли к камере, где содержали Моубрея, и Ратлидж почувствовал, как все больше беспокоится Хэмиш.