Пойте, неупокоенные, пойте

Внимание Джоджо сосредоточено целиком на Микаэле. Он вертит головой, чтобы посмотреть на нее, обращается к ней голосом, напоминающим шепот, как шелест деревьев, сгибающихся на ветру. Облака, словно массивные серые волны, плывут по небу. Воздух становится все влажнее. Микаэла бьет Мисти в район шеи, и я уверена, что Мисти ругается, ее слов не разобрать, но их слоги режут воздух жестко, как железнодорожные штыри, которые загоняют в шпалы.

– Он вытащил пистолет, детка? – спрашивает Майкл.

Я киваю со стоном.

Полицейский роется в захламленном багажнике, пока я беспомощно наблюдаю за ним, скованная наручниками и задыхающаяся: пластиковые пакеты с выцветшей, смятой одеждой, пакет с сэндвичами Ала, монтировка, провода для прикуривания, старый, побитый плесенью по краям кулер с пустыми пакетами из-под чипсов и бутылками из-под газировки. Пакетик в горле падает в мой желудок; дыхание приходит огромным потоком, и я снова могу дышать, но головокружение от метамфетамина нарастает быстро. Оно сжимает меня огромной рукой и трясет. Тоже удушье, но теперь уже другое. Мне страшно, я закрываю глаза, открываю их, и Призрачный Гивен сидит теперь рядом с Джоджо на земле, тянется к нему, как будто может до него дотронуться. Дарованный-не-Дарованный опускает руку. Лицом Джоджо наполовину лежит в земле, но я все еще вижу его нахмуренный рот, дрожащий в уголках: такое лицо у него было, когда он боролся со слезами в детстве.

– Дай Джоджо! – кричит Микаэла.

Полицейский выпрямляется, отрывается от машины и идет к Мисти, которая поднимает Микаэлу в воздух, чтобы усмирить ее. Призрачный Гивен встает, идет к полицейскому, Микаэле и Мисти.

– Ты в порядке, детка? – спрашивает Майкл.

Я отрицательно мотаю головой. Дарованный-не-Дарованный снова протягивает руку, на этот раз к Микаэле, и кажется, что она его видит, кажется, будто он действительно может коснуться ее, потому что она вдруг напрягается, и тут золотистая струя рвоты извергается изо рта Микаэлы прямо на грудь полицейского. Мисти отпускает Микаэлу и приседает, издавая такой звук, словно ее саму сейчас тоже вырвет. Призрачный Гивен бесшумно хлопает в ладоши, а полицейский замирает.

– Мать твою! – ругается он.

Микаэла ползет к Джоджо, и полицейский дергает его карман, вытаскивает маленький мешочек, рассматривает содержимое, прежде чем швырнуть его в лицо Джоджо, словно гнилую банановую кожуру. Он стремительно возвращается к нам и снимает с нас наручники, и он светится. Желчь блестит поверх синей формы.

– Езжайте домой, – говорит он.

Нет больше запаха корицы и одеколона. Только желудочная кислота.

– Спасибо, сэр, – говорит Майкл.

Он берет меня за руку и ведет к машине, а я не могу сдержать сладкой дрожи от метамфетамина, от его хватки на моей руке и от того, что полицейский в это время снимает наручники с Джоджо.

– У пацана в кармане был хренов камень, – говорит полицейский. – Езжайте домой и без крайней нужды держите девочку пристегнутой.

Призрачный Гивен хмурится, глядя, как я залезаю на пассажирское сиденье. Меня качает. Я не могу моргнуть – всякий раз, когда я пытаюсь, мои глаза упрямо распахиваются. Дарованный-не-Дарованный качает головой, а настоящий Майкл тем временем закрывает за мной дверь.

– Сука. Сука-сука-сука-сука, – выдыхает на заднем сиденье Мисти.

Джоджо пристегивает Микаэлу в детском кресле и обнимает ее вместе со всем креслом. Микаэла всхлипывает и хватает его за волосы. Я жду, что он будет ее успокаивать, но он молчит и просто трется своим лицом об ее, закрыв глаза. Мой позвоночник кажется мне веревкой, которую постоянно тянут то в одну, то в другую сторону. Майкл переключает передачу.

– Тебе нужно молоко, – говорит Майкл.

Призрачный Гивен утирает рот рукой, и тогда я понимаю, что из моего рта вытекает слюна, густая, как слизь. Гивен, которого нет и который есть одновременно, отворачивается от машины и исчезает: я понимаю. Призрачный Гивен – это сердце часов, и его уход заставляет все вокруг тикать: тик-так, тик-так, дорога разворачивается, деревья хлещут ветвями, дождь капает, дворники шлепают по стеклу. Согнувшись пополам, я прячу рот в локти и колени и стону. Хочется, чтобы это были мамины колени. Челюсть стучит и скрипит. Я глотаю. Я дышу. Все это восхитительно и ужасно.

Глава 8 Джоджо