Поющая для дракона. Между двух огней

Наш оборот всколыхнул множество вопросов в научных кругах и среди людей, легенда перестала быть просто легендой. После раскрытия информации предположений было множество, драконологи в прямом эфире строили теории о том, что сила иртханов возвращается. Сила, позволяющая им оборачиваться в зверя и обратно. Впрочем, до «обратно» еще должно было пройти время, в прошлом иртханы были способны удерживать сознание человека около суток. Рэйнар продержался несколько часов, в моем же случае счет вообще шел на минуты, но это ничего не отменяло.

И, кажется, я действительно этим гордилась.

Гордилась своим мужчиной, который спас город и меня. Случись Норгхару увести меня в пустоши, вряд ли я сейчас лежала бы на этой кровати.

Гордилась собой, потому что именно я сумела его вернуть.

– Думаю, отец действительно сожалел, Леона. Просто уже не мог ничего исправить. Но я могу.

– А хочешь?

Вэйлар удивленно посмотрела на меня, и я пожала плечами.

– Мне не хотелось бы думать, что это только из чувства долга.

– Долги здесь ни при чем, – сказал истинный серьезно, глядя мне в глаза, и грудь обожгло так, что я поняла – правда.

А еще поняла, что действительно хочу попробовать. Хочу, чтобы у меня был брат. Ведь именно он вытащил мое угасающее сознание из пламени драконицы, именно благодаря ему я вспомнила слова колыбельной, которую мне пела мама. Первая мама. Мне, можно сказать, повезло. У меня их было две, и обе любили меня до безумия.

И я тоже… любила.

Поскольку обещала Рэйнару больше не плакать, пришлось задрать голову к потолку. Ненадолго. И сделать вид, что любуюсь встроенными светильниками.

– Спасибо, – тихо сказала я.

– Спасибо, что согласилась выслушать.

– Глупости не говори, – улыбнулась. – Если бы не ты, я бы сейчас урчала, запертая в ангаре Скай Стрим.

Возле теплых глаз собрались лучистые морщинки.

– Драконы в неволе не живут.

– Скажи это Рэйнару.

Вэйлар поднялся и неуверенно подошел к кровати. Спинку подняли, чтобы я могла сидеть, а вот вставать мне категорически запретили. Наверное, не надо говорить, что «категорически» исходило не от врачей. Поэтому сейчас я просто чуть приподнялась, и Вэйлар шагнул ближе. Мы обнялись неуверенно и немного скупо, но, возможно, так и должно быть. Я чувствовала легкое напряжение, исходящее от него, и могла сказать, что чувствую то же самое.

– Выздоравливай. – Он так же мягко отстранился.

– Да я уже вроде. – Погладила покрывало. – Ты сразу в Зингсприд?

– Да, собственно… я ждал только, пока ты очнешься, чтобы с тобой поговорить.

– Скучать тебе точно было некогда.

– Это правда.

Пока Рэйнар был без сознания, Вэйлар вызвался оберегать город, и Совет утвердил его на время разрешения чрезвычайной ситуации. Теперь, когда правящий вернулся к своим обязанностям, задерживаться здесь брату не имело смысла. Брату… Это осознание мне еще предстояло распробовать. Я посмотрела в его глаза и вдруг отчетливо поняла, что хочу в самом скором времени увидеться с ним снова.

– Ты приедешь на премьеру?

Вот теперь Вэйлар широко улыбнулся.

– Обязательно. Не думала же ты, что я пропущу такое событие?

В той части палаты, где в море цветов от самых разных людей (у меня даже в лучшие времена в Ландстор-Холле такого не было) постоянно добавлялись новые букеты, были и букеты от помирившихся Лэм и Дрэйка с припиской: «Прости идиотов», от Хейда, от коллег с самыми теплыми пожеланиями. Гроу ограничился карточкой: «Жду в понедельник», а подпись к букету снежно-зеленых ларн с лепестками, подернутыми бахромой, гласила: «Моей Люси».

– Ты же не любишь музыку.

– С тобой и Карин ее сложно не любить. До сих пор со стыда сгораю, что ей пришлось уйти с «Артомеллы».

Я приподняла бровь.

– Она очень тонко меня чувствует, и когда я разозлился… – Вот теперь Вэйлар выглядел смущенным. – В общем, она предложила просто погулять по городу, потому что у нее разболелась голова. До меня только потом дошло, что все это было из-за меня.

– Любовь – такая штука, да, – фыркнула я и тут же добавила уже мягче: – Жду вас вместе с Карин.

Мы еще раз обнялись на прощанье, и Вэйлар направился к двери. Уже почти вышел, когда я поспешно спросила:

– Как его звали?

Он остановился. Медленно обернулся ко мне.

– Дархарр.

– Я тоже думаю, что он хотел все исправить.

Мгновение, удивительно долгое, мы смотрели друг на друга, а потом Вэйлар вышел.

Дархарр. Почему-то именно это имя не вязалось с волосами цвета вспышки на солнце, а с каким? Пока я даже представить не могла.

Как-нибудь попозже попрошу у Вэйлара фотограммы.

Когда буду готова. Когда мы оба будем готовы вместе их посмотреть.

Я не хотела рассматривать официальные снимки в сети, хотела увидеть его другим. Таким, каким его знала Шайна… мама.

Таким, каким она его полюбила.

И может быть (мне очень хотелось в это верить), она все-таки сумела его простить. Пусть даже он простить себя так и не смог.

Шеррамел Аррингсхан влюбилась в учителя музыки и подарила миру мою маму. Шайну Анж, «шелковое сопрано», которое ярко, но так недолго звучало над Зингспридом. Иртханессу-полукровку, чувство вины перед которой сжигало моего отца изнутри.

Вины ли?