Поющая для Луны

А ещё я наконец-то то понял собственного прадеда, Варга Изумрудного, что когда-то давно, ещё во времена, когда представить для человеческой девушки судьбу горше, чем попасть женой в нагаат, выступил против всего. Против правил собственного народа, против устоев. Когда за свою жену человечку он готов был сражаться до конца, когда не побоялся стать тем, над кем насмешничали все вокруг. Какими же жалкими и глупыми ему казались эти все, особенно, когда он приходил домой, где его ждала его теплая, любящая самочка!

Не удержавшись, поцеловал жену в висок, в очередной раз почувствовав набухающие мешки со "следом", тихо, чтобы не разбудить, прошептал, что скоро вернусь, и выполз из палатки.

Наги перевала, оставшиеся на дежурстве, не смотря на то, что сейчас десятки магических амулетов защищали лагерь, кивали мне с улыбкой. Выбор их фреи меня своим мужем стал своеобразным пропуском через границу, делящих всех на чужих и своих. Совместные тренировки, дали возможность оценить друг друга. А принятый бой, где мы сражались бок о бок, поставил точку. Меня определили как своего.

Я подполз к фургону, где размещался барс и прислушался. Оборотень нервно мерил шагами небольшое пространство. Надеюсь, он сейчас думает, как вернуть Селену, а не как смыться из лагеря, испугавшись осознания всего того, что он успел натворить всего за две недели. Ударив кулаком по борту фургона, дал ему знать о своем присутствии. Полог сразу откинулся. Взъерошенный барс, с сумасшедшим блеском в глазах, тяжело дышал. Переживает. Накрыло парня. Не зря гуляет поговорка, что истинная пара для оборотня, что казна для Ланграна.

— Ну, что? Поговорим? Или по сложившейся традиции начнем с мордобоя? — Подтянувшись, сложил кольца хвоста на краю фургона. — Как собираешься жену возвращать?

Глава 14

Рейгар Изумрудный

Услышав меня, оборотень как-то сразу поник, и тяжело вздохнув, уселся напротив.

— Рей… Какая разница, что я думаю? Она не вернётся. Никто бы не вернулся после такого. — Дайгир взъерошил свои волосы. — Как она сможет поверить, если я сам сейчас не верю самому себе? А ведь так логично всё казалось, особенно по началу. А сейчас вспоминаю… И хоть ты иди и головой о камни побейся.

— А что же не так? Если всё логично у тебя, было? — Не смог удержать ехидной злости я, потому что помнил, как застывала от его слов Селена, как плакала после его очередной выходки.

— Издеваешься? — Устало спросил Дайгир.

— Нет, действительно интересно. Что ты там такого мог надумать, что элементарного «спасибо» не смог девочке сказать — Вот это меня цепляло больше всего. — Как бы то ни было, но кидаться на молоденькую девочку, которая спасла тебе жизнь, было мерзко и незаслуженно.

— Сколько ты провел в рабстве? — Задал неожиданный вопрос барс.

— Около пятнадцати. Как и ты. — Ответил не скрывая. — Что это меняет?

— Да, как и я. Как сбежал из дома в пятнадцать, так через месяц уже оказался на рабском помосте в первый раз. — Оборотень рассказывал, закрыв глаза. — И насмотрелся вот на таких "девочек" за глаза и уши. По-разному себя вели. Некоторые, сначала были добрыми, даже заботились. Даже подлечивали. На самом деле-то это я сейчас понимаю, что вливали каплю жизненных сил и все. Но мне-то казалось, что лечат. Несколько раз я думал, что судьба или боги смилостивились. Но это был очередной способ развлечься. Ведь не интересно бить и так озлобленного зверя, а вот если сначала приручить, а потом ударить…

— Ты решил, что Селена…

— Да, Рей. И это в том числе. Тот побег у меня был уже, наверное, восьмым… Я же не знал, где нахожусь. Окрестности, как ты понимаешь, нам не показывали. И когда увидел берег, понял, что всё. Но и возвращаться не собирался. Думал, немного отлежусь и в воду. Лучше утонуть, чем обратно. — Барс замолчал, а на его лице вдруг появилась улыбка. — Ты её, когда она другая, сегодня первый раз видел?

— Нет. Первый раз был, когда ты обернулся. Она тогда просто прикосновением убрала у меня со лба клеймо. — Я внимательно слушал Барса.

— Тогда ты поймешь, о чём я. Мне казалось, что я брежу. Она вся…такая… Думал, сейчас заметит, побрезгует подходить. Потому что она вся светится, красивая, что забываешь, как дышать. — Даже голос у Дайгира стал мягче, с кошачьими мурчащими интонациями. — А она бегом ко мне, на колени рядом. Ребёнок совсем. И к коже голыми руками. Ты же знаешь, что высокородные к рабам без перчаток не прикасаются? А она вот так, напрямую, через прикосновение лечила. И запах… Мне казалось, я пьянею. Маленькая, хрупкая, лёгкая, как пушинка. Я её такой запомнил… На зверя не надеялся. Он только от грани отошёл. И в мою дурную башку ни разу не пришла мысль, что она за пять лет выросла. Что я запомнил девочку — грёзу, а она уже девушка! Меня не озарило, что перед тем, как меня отдали на арены, моя последняя хозяйка бесновалась, что Ланграны уничтожили всё на побережье из-за поиска какой-то девки, как она тогда сказала. Понимаешь?

— Честно говоря, не очень. — Я действительно не понимал, что такого в этих словах.