Поющая кровь

Реймут спускалась по лестнице. Длинные черные волосы струились по ее плечам и спине. Из-под темных ресниц сверкали изумрудные глаза. Она держалась высокомерно, рука ее легко касалась перил.

Стуже снова пришлось унимать дрожь. Она прежде никогда не задумывалась о том, как сильно они похожи. И теперь, вглядываясь в это лицо, она видела саму себя, но только десять лет назад. В волосах Реймут не видно седины, в уголках глаз — ни одной морщинки. Как ни странно, но Стужу неприятно уколола зависть.

— Сними это, — потребовала Реймут, указывая на меч, который висел на поясе ее дочери. — И никогда не надевай эту мерзость в моем доме.

Стужа выдвинулась навстречу матери, вызывающе встряхнув головой.

— Отправляйся-ка ты в преисподнюю, — ответила она с каменным лицом, сжимая пальцами рукоять меча. Затем выдавила улыбку. — Ах да, я совсем забыла. Ты ведь там уже побывала и надо же — вернулась, как видно. И все же, раз тебе так нравятся законы Эсгарии, ты должна знать, что все это теперь принадлежит мне после смерти родителей и единственного наследника по мужской линии — моего брата. Сомневаюсь, что эсгарианский суд признает твое воскресение. — Она отодвинула мать плечом и пошла наверх.

— И куда же ты направилась?

— Хочу осмотреть свои владения, — решительно бросила она, даже не оглянувшись.

Реймут последовала за ней, и они шли рядом по внутренним покоям замка. В залах и коридорах эхом перекатывались голоса из прошлого, с кристальной ясностью вдруг вспоминались обрывки разговоров. Вот здесь она как-то раз упала и разбила руку, когда играла со служанкой. По этому коридору она выходила гулять в свой любимый сад. А там — комната брата.

Она помедлила немного у двери в собственную комнату, затем толкнула ее, открывая. И сразу же пожалела об этом. Ее постель оставалась нетронутой с той роковой ночи, когда она убила своего брата. Одеяла так и лежали примятые, она вспомнила, как бросилась тогда поперек кровати, рыдая от страха и раскаяния. Впрочем, ярко-голубое покрывало было теперь серого цвета из-за толстого слоя пыли.

У кровати в ногах стоял сундук, и, движимая непреодолимой силой, она приподняла крышку. Лишь бросив взгляд на сложенные в стопки платья и наряды, она закрыла сундук. Сколько воспоминаний! У закрытого ставнями узкого окна она увидела стол, а на нем — прелестный камешек и покрытые плесенью остатки перышка. О них она совсем не помнила. Наверное, она нашла их в лесу и принесла домой. Как давно это было!

Стужа повернулась, и что-то на полу за дверью привлекло ее внимание. Наклонилась, чтобы лучше разглядеть при слабом свете факелов из коридора. Маленькие войлочные тапочки. Она выпрямилась, взяв их в руки. Быстрым движением вытерла уголки глаз, боясь, что мать заметит ее слезы. Затем поставила тапочки на сундук, напоследок окинула комнату долгам взглядом и вышла.

— Могла бы, по крайней мере, показать, что хоть немного сожалеешь, — произнесла Реймут.

Стужа остановилась как вкопанная.

— Ты ведь сама учила меня быть сильной, матушка, — язвительно ответила она, повернувшись к ней. Впервые ей бросилось в глаза, чем они все-таки отличаются друг от друга.

Реймут была на несколько дюймов ниже. — Зачем ты вернулась? — наконец спросила Стужа сквозь зубы. — Как ты вернулась? Я же знаю — ты была мертва.

Легкая улыбка тронула тонкие губы Реймут, и женщина сложила руки на груди.

— Ты что же, сомневаешься в могуществе моих колдовских сил?

Стужа отвечала холодно:

— Я знаю о твоем мастерстве и знаю, что смерть можно победить. Я сама видела, как жрецы Кондоса боролись с богом смерти и побеждали. Но всегда они воскресали почти сразу после смерти, когда душа еще не свыклась с новым существованием, а для того, чтобы привести душу назад в тело, требуется чья-то помощь. — Стужа покачала головой и тоже сложила руки перед собой, невольно повторяя жест матери. — Нет, Реймут, и не пытайся мне лгать. Слишком много времени прошло. Это ведь дело рук Кела, не так ли?

Они снова спустились по лестнице. Сразу же за передним залом был еще один большой зал, где проводились судебные разбирательства и отец ее судил своих подданных. Стены здесь были увешаны роскошными гобеленами ручной работы, и, хотя пыль тонким слоем покрыла искусно вышитых разнообразных воронов, Стужа вспомнила, как величественно выглядел на их фоне отец, когда восседал в своем пышном наряде и осуществлял правосудие.

— Да, это работа Кела, — призналась Реймут наконец. — Как он нашел это место — я не знаю. Рассказывал что-то о твоих приключениях, как шел по твоим следам. Знаешь, он ведь одержим тобой. — Реймут неторопливо подошла к большому трону, установленному на невысоком помосте. Она провела по нему рукой, любовно погладила спинку и резные ручки.

Внезапно Стужа осознала, что мать ее тоже мучат воспоминания. В этом доме Реймут вышла замуж, под этой крышей родила детей. И муж ее день за днем сидел на этом самом троне, который она сейчас гладит. Стуже вдруг остро захотелось протянуть руку и обнять мать, попросить прощения за все, что случилось между ними.