Поющая кровь

— Да он отродье надменной грязной шлюхи! — взбесился Йорул, побагровев. Он повернулся к Риотамусу: — Ваше величество, вы не можете больше терпеть эту мерзость. Взгляните, на нас смотрят ваши люди. Они хотят стать свидетелями вашего правосудия. Позвольте мне быть рукой этого правосудия, и я обещаю — она расскажет все, что знает о разбойниках. А потом я устрою зрелище из ее казни, что послужит предупреждением для всех, кто вознамерится восстать против вас.

Она огляделась. Как Йорул и утверждал, остальные солдаты парами или по трое бродили по территории. Некоторые выглядывали из дверей и окон. Она и Риотамус были в центре их едва скрываемого внимания.

Риотамус задумался, как будто взвешивая предложение Йорула. Он потирал свой безбородый подбородок, оглядывал ее с ног до головы, переминался с ноги на ногу.

Она опять отвернула свое лицо, выражая презрение и безразличие к тому, какие слова мог нашептывать Йорул на ухо своему королю. Кровь снова начала сочиться из губы. Она потрогала ее и посмотрела на алое пятно на кончиках пальцев. Этот привкус усиливался, настойчиво напоминая о себе, и она узнала его, сдержав улыбку, полную ненависти.

— Усмири своего пляшущего медведя, — холодно обратилась она к Риотамусу. — Ты говоришь, что закон объявляет меня предательницей из-за моей связи с сыном. — Она сложила на груди руки, предварительно расправив ткань своей туники. — А сам ты подчиняешься закону так же послушно, как часто ссылаешься на него?

— Я и есть закон, — ответил он, приподняв бровь. — Я связан им, потому что это мое слово.

Она нахмурилась:

— Я не знаю ничего о твоем слове. Но знаю о ритуале, который вы называете Джа-Накред Салах Вей. Я заявляю о своем праве на него.

Она перехватила его изумленный взгляд, и они не отрываясь смотрели друг на друга.

Его удивление сменилось откровенным весельем.

— Забавно! — расхохотался он. — Ни одна женщина еще не требовала Джа-Накред Салах Вей.

— Я требую его! — резко выкрикнула она, оборвав его смех.

— Ты — пришлая, — объявил он, сжав кулак. — Ты оскорбляешь наш закон, заявляя о своем праве на него!

— Могу ли я быть чужеземкой и одновременно считаться предательницей? — Она сплюнула ему под ноги, втайне наслаждаясь тем, что лицо Йорула снова налилось кровью. — Я прожила в этой стране больше двадцати зим, вела здесь хозяйство, похоронила мужа, — она взглянула на Йорула с ненавистью, — и видела, как здесь убили моего сына. Если я пришлая — отпусти меня, а сам можешь охотиться за Келом на'Акьяном, если тебе это нужно. Ведь чужеземцы не могут отвечать за своих близких, по твоему глупому закону. Или же за эти двадцать лет я все-таки стала законной жительницей твоей страны, в таком случае ты должен предоставить мне право на Джа-Накред Салах Вей. — Она указала жестом на четверых конвоиров, все еще окружавших ее: — Эти люди слышали, как я обратилась к тебе, так же как и половина всех тех, кто стоит у дверей и у окон, не сомневайся. — Вскинула руку в сторону солдат, слонявшихся бесцельно вокруг: — Все эти — тоже. Они услышат твой ответ и узнают цену твоему закону, твоему так называемому слову. И оно в другой раз, возможно, уже не будет значить для них ничего, если ты откажешь мне. А если не для них, то для других, кто обязательно узнает об этой истории. — Холодная улыбка тронула ее губы. — Ну и, кроме того, подумай, как это будет занятно.

Он посуровел.

— Джа-Накред Салах Вей не забава, — назидательно сказал он, — это торжественный ритуал, издавна почитаемый в Келед-Зареме.

Она, поджав губы, разглядывала его с выражением скуки на лице.

После некоторого колебания он спросил:

— Кого ты выбираешь?

Она посмотрела на Йорула и плюнула ему на сапоги.

— Кого же еще, как не твою ручную свинью?

Рука Йорула потянулась к рукоятке меча. Задрожав всем своим огромным телом, он с трудом сдерживал ярость в ответ на ее оскорбление.

— Я согласен. — Великан процедил слова, похожие на змеиный свист.

Но Риотамус все еще пребывал в нерешительности.

— Он почти в два раза больше тебя, — обратился он к Самидар. — Немногие могут соперничать с ним на мечах. Выбрав его, ты выбираешь поражение.

Она прикрыла глаза.

— Только его, — настаивала она.

Смущенная улыбка неожиданно показалась на лице короля.

— Но почему, женщина?

Она опять дотронулась до своей губы, выставила на солнце палец, на котором алела кровь, и показала ее Риотамусу.

— На его оружии кровь моего сына, — сурово сказала она, — моего невинного сына Кириги, не причинившего зла ни одному человеку, который умер девственником, ни разу за свою короткую жизнь не поднявшим меча. — Она обернулась и вперилась взглядом прямо в глаза Йорула, продолжая говорить. — Эта тварь, что носит твою униформу, — сущая свинья, меньше всего на свете, даже кучи дерьма на пути каравана, она достойна того, чтобы жить на этой земле, где жил мой ребенок. Эта тварь рядом с тобой, Риотамус, — насекомое, уродливый клоп-кровопийца, и боги готовы вознаградить того, кто раздавит его.